Сильный тенге не выгоден практически никому в Казахстане, однако решиться на девальвацию очень сложно. Своими мыслями о том, сколько должен в Казахстане стоить доллар и рубль с «Ведомостями Казахстана» делится известный казахстанский экономист Айдархан Кусаинов.
ЧТО БУДЕТ С ДОЛЛАРОМ И С НАМИ?
— Айдархан Маратович, доллар в последние несколько недель медленно, но верно ползет вверх. Как думаете с чем это связано?
— Рост доллара – это нормальная и закономерная вещь. Я считаю, что доллар должен быть еще дороже. Как минимум – 500 тенге. Но даже этот курс не будет особо способствовать развитию казахстанской экономики.
Я вообще считаю, что у нас в стране сформировалось совершенно неправильное, вредное для граждан отношение населения к курсу валют.
— Почему?
— На мой взгляд, наша самая большая ошибка заключалась в том, что еще в середине двухтысячных мы забыли о главной функции Нацфонда. Нефтяные деньги – это не деньги, заработанные экономикой. Та самая пресловутая голландская болезнь, заключается в том, что в страну поступает валюта, которую она не заработала: «халявные» сырьевые доллары льются рекой, мы получаем «гордую и сильную» национальную валюту, можем легко купить что угодно. Вроде бы все хорошо – покупай.
Но проблема в том, что в этой схеме нет места собственному производству.
А теперь давайте уберем эти нефтяные деньги с рынка. Тогда импортные товары мы можем купить лишь на те деньги, которые экономика сама может заработать, то есть что-то произвести и продать на экспорт. Не распродавать созданное за нас природой, а самим произвести что-то. Если сами на экспорт производим мало, то, следовательно, и покупать импортного можем мало.
А это значит, что доллар должен стоить и 600, и 800 и даже 1000 тенге – это не вопрос какой курс выгоден или невыгоден, нравится или не нравится – это простой вопрос объективной реальности: баланса – сколько мы зарабатываем валюты и сколько ее тратим.
Чтобы «лечить» экономику от голландской болезни, во всех нефтяных странах есть аналог нашего Нацфонда. И основная его функция – изъятие нефтедолларов с рынка. Яркий пример того, как это должно функционировать – Норвегия. У них огромный Нефтяной фонд, потому что там сразу решили и договорились о том, что нефтяные деньги – это деньги «не заработанные». Поэтому ими не торгуют на бирже, на них не покупают импорт…
То есть, эти деньги вроде бы и есть, но для страны и населения их не существует. Соответственно, у них нет искусственно удешевленного импорта. Поэтому им выгодно собственное производство.
Мы же создали Национальный фонд, но нечетко сформулировали принципы и механизмы его формирования. В середине 2000-х, когда тенге начал укрепляться, мы вместо совершенствования регулирования Нацфонда и валютных операций допустили укрепление тенге. В итоге импортные товары стали гораздо дешевле отечественных, и на месте неконкурентоспособных заводов стали появляться торговые центры и прочие магазины. Вот основная проблема всей нашей экономики! На искусственно удешевленном тенге продажей импорта стало заниматься куда выгоднее, чем производством!
КАК МЫ САМИ СДАЛИСЬ «ЗЕЛЕНОМУ»
— Неужели никто во власти этой проблемы не видел? Можно ведь было все исправить уже давно.
— До 2010 года никто об этом особо не задумывался, потому что ставка делалась на иностранные инвестиции, была эйфория от высоких цен на нефть. А потом наступил кризис, который решили залить деньгами Нацфонда.
Плюс мы допустили долларизацию экономики. В 2003 году доллар стоил 150 тенге, а в 2007 подешевел до 120. И для внешней картинки благосостояния стало выгодно все считать в долларах. Ну представьте, человек получает ежемесячно 150 тысяч тенге. В эквиваленте 2003 года его зарплата – 1000 долларов, а в 2007 году она не изменилась, но стала уже 1200 долларов. Это же как удобно рапортовать о доходах граждан!
Так и пошло. Зарплата в долларах, крупные покупки – в долларах… А теперь вот доллар растет и у всех паника: что будет дальше?
А ничего страшного не будет! Во всем мире сильная экономика ассоциируется со слабым курсом национальной валюты. Поэтому американцы ратуют за ослабление доллара, китайцев весь мир обвиняет в искусственном занижении курса юаня. Когда-то Китай девальвировал юань с 2 единиц за доллар до 8,3. И очень долго держали этот курс.
Американцы и европейцы их сильно критиковали за это удержание, обвиняли в международном манипулировании, угрожали санкциями, потому что Китай на низком курсе привлек к себе все крупные производства, начал обшивать весь мир и стал той державой, которую мы знаем.
Со временем, конечно, Китаю пришлось начать укрепление юаня, но у них уже и вектор экономики поменялся. Теперь они не мировая швейная мастерская, а страна с собственными технологическими компаниями, они конкурируют на рынках смартфонов, компьютеров и спутников – теперь им выгоден другой курс валюты.
Но все равно, кстати, когда США попытались ввести в прошлом году повышенные таможенные пошлины против Китая, китайцы просто девальвировали юань примерно на размер ухудшения своей торговой позиции. То есть, производители страны получили те деньги, на которые рассчитывали изначально.
У нас же из-за ложного убеждения, что курс доллара определяет нашу жизнь, каждая девальвация – это трагедия. Поэтому я твердо убежден, что сегодня курс нуждается в корректировке и делать это нужно с запасом. В любом случае это будет шок для населения. А раз так, то, что лучше – обвалить тенге так, чтобы наши производители лет пять могли нормально жить или дать им короткую передышку?
Но наш Нацбанк считает иначе, и каждая его девальвация – это всего лишь корректировка на текущий момент. То есть, у нас девальвация происходит лишь тогда, когда импорт начинает окончательно глушить отечественное производство и ровно на тот уровень, который позволяет этому производству чуть передохнуть и дальше уйти в режим выживания. И так – по кругу.
Причем иногда девальвация откровенно запаздывает. Как было, к примеру, в 2015 году, когда мы всеми силами упирались и держали курс в 180 тенге за доллар. Наверное помните – тогда все ринулись за покупками в Россию и за несколько месяцев туда «ушли» миллиарды тенге.
— Зато потом в стране был введен плавающий курс тенге, который существует формально и поныне.
— Вот именно, что формально. Мы действительно сделали курс свободно плавающим и даже был этап, когда его сознательно пытались ослаблять – тогда активно нарастил свои валютные резервы ЕНПФ. Доля валютных активов ЕНПФ увеличилась до 25 %.
По-хорошему, нужно убирать трансферты из Нацфонда с биржи, но если этого не происходит, то хотя бы создавать дополнительный спрос на валюту со стороны государства – откупать ее с рынка.
В идеале было бы и трансферты Нацфонда убирать, и валюту в ЕНПФ скупать. Тогда бы курс доллара стал рыночным, но он вырос бы примерно до 400 тенге в 2016 году.
Этого испугались – а вдруг паника среди населения, бунты и забастовки?
В итоге, в 2019 году фактически произошел отказ от плавания тенге. Де-юре курс никто не фиксировал, но де-факто доллар как стал 390, так и зафиксировался на год. Причем весной прошлого года, когда нефть сильно подешевела, Нацбанк за неделю «сжег» на поддержание курса 1,5 миллиарда тенге, но в конце концов отпустил тенге. Доллар моментально стрельнул до 450. Но это прошло относительно незамеченным на фоне первого карантина, первой национальной чрезвычайной ситуации, пандемии и т.д.
В 2016-2018 годах курс «гулял» на 20 % в одну или другую сторону – в начале года 360, в середине года – 300, в конце – 380. Это, помимо прочего, было элементом дедолларизации сознания казахстанцев. Люди просто уставали каждый раз пересчитывать все по новому курсу доллара и начали мыслить в тенге. При стабильном курсе произошел откат: люди вновь стали считать все в долларах.
В общем, курс снова стали сдерживать, в том числе ограничивая возможность спекуляций на биржевом рынке, наращивая административное влияние на него. И на итоговом совещании прошлого года руководство Нацбанка говорило о том, что тенге ослаб за год всего на 7 %, в то время как остальные валюты упали значительно сильнее.
То есть теперь позиции казахстанских товаров на мировых рынках ухудшились.
«ДЕНЕГ НЕТ, НО ВЫ ДЕРЖИТЕСЬ!»
— И, тем не менее, зависимость как экономики, так и социальной политики от курса доллара нельзя отрицать. И, как показывает наша история, девальвация всегда сопровождается недовольством общества. То есть, у Нацбанка нет выбора?
— В обществе сформировались ложные ценности. И надо активно объяснять людям, что им сильный тенге нужен только при поездках за рубеж. Я когда-то делал исследование. У нас за границу регулярно ездит отдыхать около 1% населения. Вот реальное количество тех, для кого курс хоть сколько-нибудь важен. Но тут такой парадокс: голос этого одного процента куда громче, чем голос остальных 99 %.
Поэтому для того, чтобы навести порядок в экономике страны, нужна очень большая политическая воля. Когда с рынка уберут все нефтяные деньги, курс взлетит до 600 – 700 тенге за доллар моментально. И тут нужны будут огромная работа по контролированию инфляции, целый комплекс взаимосвязанных регулятивных и информационных мероприятий по сглаживанию ребалансировки цен.
Надо понимать, что сразу потребности страны собственным производством не закроются – у нас заводы в торговые центры превращались года 3 – 4, обратный процесс сложнее.
Это значит, что будет переходный сложный период замедления темпов роста экономики, доходов населения. Перестроение или оздоровление – это всегда непростой процесс.
В общем, сложилась патовая ситуация: даже если кто-то в правительстве и Нацбанке и понимает, что нужно делать, он также понимает и то, что такая реформа будет достаточно болезненной – лет на пять экономика затормозится, ВВП упадет, роста доходов населения не будет, налоги будут снижаться. Потому что старые сектора экономики – те самые торговые центры, прибыльность потеряют, а новые сектора экономики еще не включатся.
— Ну а если пофантазировать, и предположить, что страна все же решится на такую реформу. Насколько сложно станет жить казахстанцам?
— Если честно, для основной массы населения – для 95 % даже в моменте ничего не поменяется, а потом станет и лучше. Хуже и то временно – на год-три станет только 2-3 % населения.
У нас и сейчас огромное количество людей получают очень низкую зарплату и нормально не работают.
Если вам нужно что-то произвести, то вы построите завод, на котором будут работать 150 – 300 человек. А чтобы завезти и продать такой же объем импортных товаров, вам нужны 3 менеджера и 20 грузчиков. И это – вторая проблема нашей экономики: основная масса казахстанцев живут плохо потому, что они лишние в нашей модели экономики.
Нефтедоллары дают 300 тысяч нефтяников, а импорт завозят торговцы, которым не нужны ни инженеры, ни рабочие, а только продавцы и грузчики. И когда в прошлом году за пособием в 42500 обратились 4 миллиона казахстанцев, это, на самом деле и было основным показателем того, что у нас половина работоспособного населения живет за счет случайных заработков, то есть не нужна экономике
Отказ от нефтедолларов и сильного тенге через пару лет даст этим лишним сейчас людям нормальную работу и выведет их жизнь на новый виток.
Но вот эти 3 %, которые сейчас нормально себя чувствуют, естественно, на время эту стабильность потеряют. Их бизнес-ниши начнут разрываться, доходы падать и так далее. И, естественно, они начнут возмущаться. А так как, повторюсь, ресурсов для выражения своей точки зрения у них много, сложится впечатление, что страна летит куда-то в бездну. Хотя по факту, повторюсь, большинство казахстанцев уже там.
— А галопирующая инфляция, пустые прилавки… Их разве не будет?
— Инфляция скакнет в моменте. Но сегодня, когда курс доллара искусственно занижен, а экономику льготно кредитует государство из тех же нефтедолларов, от инфляции больше всего и постоянно страдают низкодоходные слои населения, потому что они меньше других потребляют импортные товары. Скачок инфляции скажется на тратах тех, кто потребляет много импорта, но со временем отечественные производители смогут заполнить и эти ниши.
У нас уже сейчас есть свое производство продуктов питания, некоторые позиции легкой промышленности, мебельной мы тоже уже освоили, так что тотально пустых полок не будет.
А вот через лет пять, когда бизнес освоит те ниши рынка, которые сейчас заняты импортом, у нас уже будет стабильный рост экономики на 8 % в год.
— Получается, то, что наряду с тенге шатает и российский рубль, для соседей, у которых более развитое чем у нас производство, даже хорошо?
— Хорошо, что вы про Россию спросили! Я далек от того, чтобы проводить какие-то параллели, но на самом деле тот путь оздоровления экономики от голландской болезни, который нужен нам, россияне уже прошли.
В 2010 году у них было очень плохое таможенное администрирование, были сложности со сбором налогов, но в 2011 году Россия объявила, что через четыре года перейдет к инфляционному таргетированию с режимом свободного плавания рубля.
Российские власти понимали, что прежде, чем перейти к инфляционному таргетированию, нужно провести очень большую подготовку. За эти четыре года они улучшили работу таможни и налоговой, Центробанк начал планомерно уменьшать свое участие в биржевой торговле, сокращать интервенции.
К концу 2015 года у них действительно все было готово к тому, чтобы по-крупному обвалить курс рубля. И европейские санкции стали красивой «оберткой» для этого действия – из-за них реформу денежно-монетарной политики пришлось запустить лишь на 50 дней раньше срока. Зато под риторику о том, что весь мир против России и поэтому «денег нет, но вы держитесь», им удалось прожить сложный период перестроения экономики, который был неизбежен, без особых внутренних волнений.
Мало того, вводя свои контрсанкции с уничтожением импортной продукции, российские власти еще раз помогли своим бизнесменам – расчистили им рынки сбыта.
И сейчас у нас размер золото-валютных ресурсов по сравнению с 2013 годом сократился на 25 % — мы сжигаем деньги на поддержание неравновесного курса и поддержку экономики, страдающей от этого курса, а у россиян, которые с 2015 года находятся под жесткими экономическими и инвестиционными санкциями, этих резервов больше, чем было в 2013 году!
То есть, они не только прошли кризис, но и восстановили свои резервы.
Продолжение следует
Беседовала Динара АЛИБЕКОВА, специально для «Ведомостей Казахстана»
Автор:
Исторические ведомости
