В одну из региональных конфигураций стран в мире после корона-кризиса будут входить постсоветские государства на базе ЕАЭС, часть Восточной Европы, Турция и Иран
Еще в январе, когда ни карантина, ни падения нефтяных цен даже не предполагалось, президент Токаев поставил задачу разработки нового экономического курса и глубоких, возможно, радикальных реформ. Карантинные реалии резко добавили проблем и одновременно вся проблематика деятельности властей сконцентрировалась на реагировании«здесь и сейчас». Между тем, необходимость реформ, хотя и заслоняемая анти-пандемическими мероприятиями, не только не исчезла, но и дополнительно обострилась.
Новый экономический курс необходим уже хотя бы потому, что действующая модель элементарно не позволит «перетерпеть» карантинные трудности. Ресурсов «вывозной» экономики, включая запасы Нацфонда на то, чтобы поддерживать хотя бы даже сильно урезанный бюджет, и не допустить обвальной девальвации национальной валюты хватит, хорошо, если до конца года.
Между тем, кризис имеет «матрешечный» характер: когда бы Казахстан не отменил карантин по коронавирусу, он оказывается в гораздо более длительном «карантине» низких нефтяных цен и сокращения экспорта нефти, а за этим тянется переформатирование уже и мирового финансового рынка, с выходом на вообще новый геополитический порядок.
Готовиться к встраиванию в который, — если мы не хотим получить дестабилизацию в стране задолго до раскупоривания всех карантинных «матрешек», Казахстану следует уже сегодня.
Здесь излагается видение нового экономического курса, опирающееся на анализ причин и последствий охватившего Казахстан и глобальный мир системного кризиса.
ОБЩЕМИРОВОЙ КРИЗИС: ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ ВРЕГИОНАЛИЗАЦИЮ
Для выработки адекватной антикризисной политики следует уяснить природу накрывшего нашу страну и весь мир кризиса, его продолжительность и итоги.
Коронавирус, реализовавший программу не закончившей школу Греты Тумберг, как до него предоставление ей самой трибуны ООН, как и параллельно ведущиеся торговые войны США с Китаем и Евросоюзом, как и другие геополитические процессы последних лет, включая образование ТС и ЕАЭС, Майдан, санкции, Брэкзит, войну в Сирии и распад ОПЕК+ есть проявление системного кризиса мировой финансовой системы, основанной на американской валюте.
И как раз в преддверие развязки глобального финансового кризиса и ведется борьба за закрепление будущими центрами многополярного мира за собой ключевых стратегических рынков, прежде всего — нефти, газа и продовольствия.
Кульминация общего кризиса еще впереди, и она ознаменуется управляемым или катастрофическим долговым коллапсом финансового рынка, следствием которого станет кризис международных расчетов, торможение между-страновых товарных потоков и депрессия в основных центрах производства и потребления. То есть все то, к чему призывала девочка Грета и что, в анти-пандемических целях уже осуществили правительства по всеми миру.
В этом смысле коронавирус, независимо от его происхождения, есть проявившийся в нужное время и в подходящем месте повод, спусковой крючок и одновременно прививка от последствий реального разрушения мирового финансового рынка, — аналог учений гражданской обороны, позволяющий подготовить население и проверить ресурсы властей перед действительными испытаниями.
По развязке кризиса глобализации мир вовсе не вернется в прежнее состояние, а переформатируется в многополярный, в котором Казахстану предопределено место в Евразийском союзе, охватывающем общим торгово-производственным пространством и единой системой расчетов, по всей вероятности, не только постсоветские государства, но и часть стран Восточной Европы, а также, не исключено, Турцию и даже Иран.
Соответствуя своей исторической имперской сущности, Евразийский союз XXI века, точно не будет иметь выраженной централизации, входящие в него государства сохранят суверенность, а компетенция наднациональных органов распространится, в основном, на правила экономического и валютно-расчетного взаимодействия.
При этом внутри Евразийского союза будет оформлено ядро более глубокого уровня интеграции, реализующее проекты совместного инвестиционно-индустриального, научно-технического, культурно-образовательного и социального развития.
Место Казахстана во всех таких процессах в высокой степени детерминировано, однако выбор собственной линии поведения — по всяческому уклонению и торможению интеграционных процессов или, наоборот, их ускорению и выдвижению собственных инициатив тоже немаловажен в определении места и роли нашей страны в Союзе, извлекаемых преимуществах и возможных издержках.
Но что можно сказать определенно: такое преимущество ЕАЭС посткризисного времени, как стратегический экспорт природных ресурсов – нефти, газа, урана, черных и цветных металлов в сторону как Европы, так и Китая, будет конечно, реализовываться в государственном, причем наднациональном союзном формате.
В этом смысле тот факт, что ключевой для действующей экономической модели экспорт казахстанской нефти и металлов в страны Евросоюза осуществляется через российские железные дороги, трубопроводы и порты – конечен.
Ныне этот экспорт генерирует основные кризисные для Казахстана проблемы из-за обрушения сырьевых цен, перспектива же (отбрасывая прожекты с обходными маршрутами) связана с выбором между продажей сырья прямо на входе в российскую транспортную инфраструктуру или полной интеграцией и созданием союзной нефтегазовой и металлургической биржи.
Поэтому в правильно понимаемой перспективе для Казахстана стратегически полезно самому инициировать скорейшее создание прописанного в Договоре о ЕАЭС общего энергетического, — электроэнергии, нефти и газа, рынка.
БОРЬБА СКОРОНАВИРУСОМ: ЧТО ИЗ ЭТОГО СЛЕДУЕТ?
Похоже, в треугольнике, по крайней мере, руководителей США, Китая и России уже имеется согласование (включая согласование списка остающихся не согласованными интересов) устройства посткризисного мира, уже вне универсальной связывающей роли доллара. А, в таком случае, борьба с коронавирусом, лишь отчасти медицинская, являет собой не прививку и не тренировку ввиду еще только ожидаемого когда-то разрушения финансовой глобализации, а непосредственное начало такого процесса.
Следовательно, времени на разработку и реализацию антикризисной программы остается все меньше, причем сама такая программа должна быть нацелена не на переживание циклических трудностей, а на место Казахстана в грядущем мироустройстве.
КАЗАХСТАНСКАЯ ЧАСТЬ ГЛОБАЛЬНОГО КРИЗИСА: ИСЧЕРПАНИЕ ЭКСПОРТНО-СЫРЬЕВОЙ МОДЕЛИ
Еще до введения ЧП по коронавирусу президент Казахстана поставил перед правительством, собственной Администрацией и НПП «Атамекен» задачу представить к 15 мая программу нового экономического курса, основанную на глубоких, возможно, радикальных, реформах.
Между тем, речь идет не просто о новом экономическом курсе, а об изменении выстроенной еще в конце 90-х – начале нулевых лет внешне-ориентированной экономической модели, — ввиду ее исчерпанности.
Так, в прошлом 2019 году, без коронавируса и при вполне благоприятных мировых нефтяных ценах, ключевые для казахстанской экономики показатели экспорта-импорта и ВВП в долларах оказались на уровне … 2010 года. Причем если десять лет назад счет платежного баланса был надежно положительным, то благополучный докризисный 2019 год уже принес минус 5,5 млрд долларов дефицита. Ныне же этот дефицит грозит превращением в катастрофический.
Показателен расклад образовавших такой дефицит прошлогодних потоков: экспорт – $65 млрд, импорт $49 млрд, итого собственно торговый баланс принес 16 миллиардов долларов плюса. Однако баланс доходов инвесторов и кредиторов вывел из экономики только за один год … $21,8 млрд. (Для сравнения: доходы правительства от заграничных активов Национального фонда за тот же 2019 год составили всего $1,2 млрд).
И эту образованную накопленными иностранными инвестициями и внешним долгом брешь никаким наращиванием экспорта уже не закрыть. Тем не менее, брешь вывода из Казахстана валюты иностранными инвесторами и кредиторами (среди которых кроются и местные компрадоры) категорически необходимо закрывать, иначе воронка дефицита будет бесконечно затягивать в себя курс тенге, — до полной дестабилизации.
Стоит привести и полный расклад по внешнему контуру за весь сырьевой цикл: с начала 2000 по конец 2019 года Казахстан получил экспортной выручки на один триллион и еще 20 миллиардов долларов. И они распределились так: затраты на импорт $748 млрд и еще $278 млрд ушли из экономики как разница между доходами от казахстанских инвестиций и кредитов за границу и доходами иностранных инвесторов и кредиторов.
То есть, три четверти выручки от продажи сырья потрачены на иностранный закуп промышленных и продовольственных товаров, а еще одна четверть элементарно выкачана из такой экономической модели как плата за отсутствие национального кредита и инвестиций.
При этом гигантский – более триллиона долларов за двадцать лет валютный поток не только не привел к улучшению производительного качества казахстанской экономики, но и, напротив, еще более закрепил ее в сырьевом качестве. Течение этой валютной реки оставило в Казахстане помпезную Астану, элитные застройки Алматы и нескольких других городов, сеть торгово-развлекательных центров, повальное обзаведение иностранными автомобилями, но крайне мало новых производств и рабочих мест.
А еще триллион долларов экспортной выручки привел к накоплению, по результатам 2019 года, всего $91 млрд валютных резервов Национального фонда и ЗВР Нацбанка, против $158 млрд набранного казахстанской экономикой внешнего долга. Плюс, в осадке еще нетто международной инвестиционной позиции Казахстана размером минус $63 млрд. От этих шестидесяти трех миллиардов долларов и отсчитывается ежегодный вывоз доходов инвесторами и кредиторами.
Заметим, что триллион и еще двадцать миллиардов долларов по строке платежного баланса «экспорт», это далеко не вся выручка от вывоза казахстанского сырья за два десятилетия, а всего лишь та ее часть, которая возвращалась экспортерами на покрытие своих затрат в стране добычи.
При этом чем дешевле к доллару становился тенге, тем меньше валюты экспортерам можно было возвращать и тем больше – оставлять за границей. Отсюда и сильнейшее – за все годы сырьевого цикла, девальвационное давление: если в начале нулевых лет, даже после девальвации 1999 года, доллар стоил 140 тенге, то ныне за него надо отдавать 440.
Мы вправе предположить, что в страну не возвращено, допустим, еще половина триллиона долларов, и половина, допустим, этой половины осела в виде заграничных счетов и недвижимости нашей собственной элиты.
Представим на мгновение, что прошедшим через экономику валютным потоком в триллион долларов власти смогли бы распорядиться таким образом, чтобы накапливался не внешний долг, а валютные резервы, и чтобы международная инвестиционная позиция росла бы не в минус, а в плюс. Тогда платежный баланс Казахстана, — при самой кризисной нефтяной конъюнктуре, все равно сводился бы с надежным профицитом и население Казахстана имело бы надежные доходы.
Или представим, что хотя бы половина попадающего в распоряжение правительства валютного потока регулярно шла бы на реальное индустриально-инновационное развитие, импортозамещение и перевод экспорта сырья в экспорт обработанной или готовой продукции.
Тогда Казахстан элементарно смог бы ограничиться гораздо меньшей добычей не возобновляемых природных ресурсов, оставляя их потомкам, — при существенно более высоком, чем нынешний, уровне жизни всего населения.
Фактически же мы имеем откровенно «вывозную» экономическую модель, в той классической форме, которая раньше называлась колониальной. Наверное, предъявлять руководству Казахстана обвинения в создании такой модели мы не вправе, — после распада СССР других вариантов выживания, кроме встраивания в мировой рынок на правах сырьевых и монетарных провинций объективно не было.
Тем не менее, руководящая элитная верхушка сама оказалась участницей эксплуатации страны на вывоз, включая откладывание гигантских богатств за рубежом. Поэтому потребовать от ведущих организаторов и участников компрадорских схем возвращения, в целях антикризисной стабилизации, хотя бы половины их зарубежных активов – было бы логичным и справедливым.
В целом же вызванные коронавирусом торможение экономики и потеря средств к существованию частинаселения важны не только сами по себе, но и как катализатор-ускоритель общей потери устойчивости и без того исчерпывающей свой ресурс «вывозной» модели.
Продолжение следует…
ПЕТР СВОИК
Автор:
Региональные ведомости
