Сможет ли казахстанский банковский сектор вырваться из модели, созданной для колонизируемых экономик и периферийных компрадорских элит?
Поговорим о ДКП – денежно-кредитной политике и банковском секторе Казахстана в период геополитической турбулентности. Кстати, сама эта турбулентность не целиком, но во-многом порождена как раз проблемами банкинга, на глобальном уровне. Однако об этом позже, а пока начнем разговор с выяснения той роли, которую банковский сектор играет в нынешнем состоянии экономики Казахстана и всей нашей жизни.
НЕЗАМЕТНАЯ ВТО
И здесь стоит оттолкнуться от эпопеи принятия Казахстана в ВТО: мы того, чтобы стать, наконец, органической частью мировой экономики, добивались почти с самого начала независимости. И, наконец, были официально приняты в 2015 году, — как раз на фоне и после всех «майданных» событий. С которых, заметим, и пошла та самая геополитическая турбулентность.
А при вступлении, для смягчения ожидаемых шоков, для нас был установлен переходный период до 2020 года, в частности, для захода на рынок Казахстана иностранных банков.
И какие же необычности случились с нашей экономикой в год вступления в ВТО? В приснопамятном 2015-м их было немало, от экстренного весеннего появления «Плана нации сто шагов» и Национальной комиссии по модернизации, потом досрочных перевыборов президента и до августовской шоковой девальвации тенге. Но вот собственно вступление Казахстана в ВТО прошло незаметно, оно никак и ни на чем не отразилось.
А что случилось с банковским сектором Казахстана в 2020 году, после завершения переходного периода? В тот год тоже было много разных треволнений, в частности, порожденных ковидом, но вот ожидаемого шока от захода в Казахстан банков, за которыми стоят мировые финансы, не случилось – не зашел никто.
Говорить, что наш банковский рынок так туго забит местными игроками, что никакому глобальному монстру даже щупальца не просунуть, было бы большим преувеличением. Но тогда, выходит, внутри-казахстанский банковский рынок внешнему банкингу попросту … не интересен? Странно все это, попробуем разобраться.
СТРАННОСТИ БАНКОВСКОЙ СТАТИСТИКИ
Банки – они для кредитования экономики, кто же этого не знает! Проверим эту классическую истину статистикой Национального банка. На 1 апреля кредитов экономике выдано всего на 19225 млрд тенге, это, на минуточку, не более 25 % от предполагаемого ВВП нынешнего года, тогда как нормальной для экономического развития считается пропорция один к одному. А в развитых экономиках объем кредитной массы и вовсе случается много выше ВВП.
Отмечаем первую странность и смотрим дальше. Из всего объема выданных кредитов на физических лиц-заемщиков, то есть на потребление, пришлось 11 168 млрд тенге или 58 %, -сильно больше половины. Уже подозрительно, особенно если учесть, что потребительский рынок в Казахстане сплошь основан на импорте. Получается, что казахстанские банки предпочитают кредитовать не национального, а иностранного производителя. Картина для нас стандартно-привычная, но какая-то странная, согласитесь.
А что касается юридических лиц-заемщиков, то на всю промышленность выделено только 2753 млрд. тенге, или лишь 14,3 % от общей кредитной массы – тоже более чем странно. Транспорту и связи досталось 715 млрд, или 3,7 %, строительству 658 млрд – 3,4 %, а сельскому хозяйству так и вовсе 352 млрд, или только 1,8 %.
Заметим, что доставшиеся этим отраслям проценты от общей массы кредитов в разы меньше, чем их же доли в валовом национальном продукте. Так, доля промышленного производства, например, у нас как-никах порядка 38 % от ВВП, а никак ни 14,3 %, если судить по кредитной пайке. У того же сельского хозяйства доля в ВВП все-таки почти 9 %, маловато, но и это не жалкие 1,8 %.
НА КОГО РАБОТАЕТЕ?
Возникает закономерное сомнение: если банковская отрасль, призванная служить развитию национальной экономики, кредитует ее порциями, в разы меньшими, чем необходимо для удовлетворения элементарных потребностей, и при этом большую половину кредитного ресурса вообще направляет на поддержку иностранного производителя, то на нашу ли экономику такие банки работают?
Попробуем развеять или, наоборот, укрепить наши сомнения на еще одном направлении банковской деятельности, ключевом для экономики – инвестициях в основной капитал.
Это как в жизни: какую-то часть от всего зарабатываемого нам приходится тратить просто на существование – еду, одежду, поездки, отопление-освещение. Но если живешь на этой земле основательно, надо обязательно вкладываться в фундамент будущего — в семью и детей, в образование и здоровье, в расширение и улучшение своего жилья и того своего дела, которым занимаешься.
Аналог этому в экономике и есть инвестиции в основной капитал, и давайте сверимся опять со статистикой: как с этим обстоит дело в Казахстане и какова, в частности, роль банков в этом важнейшем деле.
Смотрим: за первый квартал в основной капитал инвестировано 2263 млрд тенге, это всего-то меньше 3 % от предполагаемого ВВП этого года, какая-то подозрительно маленькая сумма!
Стандарта, сколько человек должен тратить не на проедание, а на развитие нет, у каждой семьи это по-своему. Но экономика, чтобы действовать и развиваться, должна инвестировать, в основной капитал, — доказано всем мировым опытом, хотя бы четверть от ВВП, а еще лучше – треть.
Здесь же, при таких темпах, мы получим меньше осьмушки от ВВП, ситуация подозрительно похожа на ту, что мы разобрали ранее – на удушение производительной части экономики кредитным голодом.
В сумме получается так: предприятию элементарно для текущей деятельности, например, пополнения оборотных средств, приходится прибегать к кредиту, но в Казахстане этот источник в разы и разы меньше реальных потребностей. Не говоря уже об удушающей стоимости и отсутствии залоговой базы. А что уж тогда говорить об источниках инвестиций в основной капитал, — откуда их взять казахстанскому производителю?
ПРИЛЬНУТЬ К ИСТОЧНИКАМ
Тем не менее, пусть и в разы меньшем объеме, инвестиции в основной капитал осуществляются, из каких, интересно, источников? Здесь так: из общего объема 2263 млрд львиная доля, — 1854 млрд тенге, или 82 %, это собственные средства инвесторов – об этом мы еще скажем. Еще 191 млрд тенге – это бюджет, оно и понятно: коль скоро ни кредитов, ни частных инвестиций не хватает, приходится выручать – хотя бы никак не кредитуемое банками сельское хозяйство.
А что касается собственно банковских кредитов, за первый квартал этого года таких источников набралось на 64 млрд тенге, или … менее трех процентов.
Общий вывод: если роль банковского кредита в текущей жизнедеятельности экономики Казахстана категорически недостаточна, то в ключевом для экономики деле – инвестировании в основной капитал, роль банков вообще ничтожна!
СТРАННОСТИ НБК
Но кому адресовать вопрос о ничтожной роли банковского кредита для казахстанской экономики, если не Национальному банку? Впрочем, роль самого НБК содержит еще более странностей, начиная с определенной Конституционном законом о нем его основной цели – поддержания стабильности цен.
Цены – это совокупное и результирующее проявление всех процессов в экономике. Даже сам президент, при всем его полновластии, и даже вместе со всем правительством и акимами, не может отвечать за всю ценовую картину на рынке. Это как температура у человека, — пока организм здоров, температура стабильна, повышение же ее говорит о какой-то болезни, но по одной температуре диагноза не поставить и курса лечения не определить.
Представьте, что стоматологу и гинекологу будет вменено только одно – поддержание нормальной температуры у пациента, много ли толку будет от таких специалистов и их лечения?
Национальный банк, как орган монетарного регулирования, в нашей «врачебной» аналогии, это что-то вроде ортопеда, отвечающего за опорно-двигательный аппарат. В каком-то смысле ортопед тоже отвечает за температуру пациента, однако грузить его ответственностью за общее состояние организма никто еще не догадался. Так и делать Нацбанк единственным ответственным за цены, значит фактически уводить его вообще от ответственности.
В конце концов, если что и происходило с ценами в казахстанской экономике исключительно стабильно, так это их непрерывный рост. Выходит, Национальный банк все время своего существования, чтобы он ни делал, как бы ни таргетировал то курс национальной валюты, то инфляцию, ежедневно и неуклонно добивался только одного – недостижения прописанной ему в Конституционном законе цели.
И – ничего, загадочным образом никто этого ему в вину не ставит, и сам Национальный банк, при каком уже сменившемся руководителе, интеллигентно не распространяется на счет того, как соотносится его деятельность с постоянным ростом цен в Казахстане.
Где-то это даже переходит в издевательство, усугубленное богатством русского языка. Стабильность ведь можно понимать не как неизменность, а как стабильный, допустим, рост, любой придуманной величины. Каковой придумкой Национальный банк, совместно с правительством, стабильно и занимаются все годы рыночной экономики: планируют некий коридор инфляции, из которого стабильно выбиваются.
К примеру, в действующем на сегодня директивном документе по денежно-кредитной политике на 2021-2022 годы установлен коридор 4-6 %, на 2023-2024 годы 4-5 %, а с 2025 года 3-4 %. Все это, разумеется, не имеет никакого отношения к действительности, зато так удобно планировать фантастику и не отвечать ни за что!
И последний элемент загадочности в нашем перечислении странностей национальной ДКП – отсутствие в суверенной Республике Казахстан … национального кредита.
Напомним азы науки «экономикс» в части устройства банковской системы: эта система двухуровневая. На первом уровне Банк – монетарный регулятор, осуществляющий первичную денежную эмиссию в форме выдаваемых коммерческим банкам второго уровня кредитов.
А уже БВУ распределяют эти базовые кредиты по экономике, одновременно мультиплицируя их. То есть, превращая одну единицу первичного кредита во сколько-то вторичных. Благодаря тому, что всякая открытая кредитная линия одновременно становится и депозитом, на базе которого может быть тоже выдан кредит.
А чтобы кредитная мультипликация не зашкаливала в инфляцию, Банк-регулятор устанавливает резервные требования к коммерческим банкам – обязывает их хранить определенную часть своих активов на собственных счетах, как бы замораживая их.
Вот эти два рычага – объемы базового фондирования БВУ через первичную кредитную эмиссию и нормативы резервных требований и позволяют Главному банку в такой системе регулировать наполнение денежно-кредитного рынка. Влияя через это и на цены, но и то только в части монетарной составляющей инфляции.
ГЛАВНОЕ – НЕ ВЫЙТИ НА СЕБЯ
Не зря ведь наш Национальный банк, публикуя ценовые отчеты (хотя бы так не забывая об определенной ему цели), даже не заикается о монетарном факторе ценового роста. Но это как раз не странно, ведь в любом расследовании главное – не выйти на самого себя.
А вот в чем странное несоответствие описанной нами классики «экономикс» — так это в том, что наш Национальный банк банки второго уровня … не фондирует. Единственно, он помогает им поддерживать краткосрочную ликвидность, а вот длинными и дешевыми деньгами, на которых только и может быть выстроен созидательный для экономики кредитный процесс – не обеспечивает вовсе.
И вот эта «странность» нам все и объясняет. Дело в том, что Казахстан вставлен во внешнюю экономику не по классике «экономикс», а по другой, хотя и тоже классической, схеме – внешней эксплуатации.
Причем эта внешняя эксплуатация состоит не только во всем нам хорошо знакомой, ставшей привычно-понятной схеме экспорта природных ресурсов в обмен на импорт готовых товаров. Есть еще одна, гораздо менее осознаваемая казахстанской общественностью и экспертным сообществом, но на самом деле еще более значимая, нежели экспортно-сырьевая, составляющая внешней эксплуатации, и это как раз кредитно-инвестиционная.
Суть в том, что практикуемый в Казахстане внутренний кредитный, и соответственно, банковский процесс имеет исключительно вторично-вспомогательную роль. Казахстанские банки кредитуют вовсе не внутреннюю экономику, а почти исключительно потребительский сектор. Клиентом на таком рынке выступает бедное на круг местное население, залезающее в жилищную ипотеку или вовсе в кредиты просто на жизнь отнюдь не из-за благополучия.
Еще местные банки нужны для ведения текущих счетов сырьевых экспортеров, для таких же счетов госкомпаний и бюджетных организаций. И через БВУ же, путем субсидирования процентной ставки, осуществляется кредитование по разнообразным госпрограммам. Рынок в этом смысле получается даже насыщенным, но исключительно по нашим собственным местным меркам. Ни один серьезный иностранный банк таким рынком не заинтересуется.
СТАВКА НА ИНОСТРАННОЕ
Зато действительно серьезный кредитный и инвестиционный процесс в казахстанской экономике имеет место быть, но … внешним образом.
Сравним еще раз: 19225 млрд внутренних кредитов, выданных в тенге, это примерно 45 млрд в долларах по курсу. Тогда как внешний долг Казахстана, читай – кредиты иностранных банков (их доля примерно 77 %) и деньги, привлеченные за счет продажи нерезидентам ценных бумаг казахстанских эмитентов (около 18 %), составил на начало года 165 млрд долларов, — почти в четверо больше.
Из этого долга $18,4 млрд набрал госсектор, $45,1 млрд другие заемщики, причем в большей части – тот же госсектор, только квази («Самрук-Казына»). А более всего — $91,6 млрд, это так называемые межфирменные задолженности – о них мы тоже скажем.
Наконец, стоит отметить долю во внешних задолженностях казахстанских коммерческих банков – это $5,5 млрд, относительно мизерная доля. Хотя некогда, до внешнего дефолта БТА-банка, как раз казахстанские коммерческие банки, активно фондируясь за границей, и набирали, в основном, внешний долг. Ныне же они и здесь отодвинуты на третий план, а основной поток внешних кредитов-инвестиций оформляется теперь через межфирменные заимствования.
Осталось нам заглянуть в структуру этих внешних заимствований, чтобы все стало окончательно ясно. Горнодобывающая (читай — нефтяная) промышленность потянула на все 52 % от внешнего долга, тогда как на всю перерабатывающую промышленность приходится только 7,6 %. Впрочем, из этих процентов больше половины – 4,3 % досталось металлургии, то есть тому же сырьевому экспорту, только не нефти, а первичных металлов.
Далее, если брать по величине, идут 6,7 % по графе «финансы и страховая деятельность», потом 5,6 % — торговля, это не удивительно. Зато следующие по объему 5,1 % (в деньгах это $8524 млн) могут сильно удивить, с непривычки. Но это действительно так и есть: сумму в восемь с половиной (прописью) миллиардов американских долларов Казахстан занял на внешних рынках на такое богоугодное дело, как … консультации казахстанских «дочек» их материнскими компаниями. Удивительно ценные, получаются, консультации!
А если мало вам этого удивления, пожалуйста – на геологоразведку пошло 2,7 % от внешнего долга, или ровно $4109 млн. То есть, изучение богатств национальных недр у нас тоже осуществляется за счет зарубежных заимствований, — чем больше узнаем, тем больше становимся должны. Впрочем, геологическая разведка, надо полагать, в основном ведется в интересах иностранных собственников казахстанских месторождений, так что здесь соблюдается некая симметрия. Не в нашу, правда, пользу.
После всего сказанного вряд ли мы удивим читателя, если сообщим, что государственное управление и оборона у нас осуществляются … тоже в счет иностранного долга. Конкретно на эти цели пошла почти десятая часть всех внешних заимствований, — 9,6 %, или 15864 млн. долларов.
И последнее неудивительное соотношение: доля сельского хозяйства во внешнем долге Казахстана составляет … 0,2 %, — кому из внешних кредиторов-инвесторов оно нужно, наше сельское хозяйство!
ОПЕРАЦИЯ ПРИКРЫТИЯ
И как вы, наверное, уже догадались – те самые «собственные средства», составляющие львиную долю в статистике по инвестициям в основной капитал – это как раз инвестиции иностранные, а предприятия, располагающие такими неограниченными собственными средствами – это те самые «дочки» транснациональных компаний, занятых разработкой на вывоз природных ресурсов. Что лишний раз подтверждает ценность консультаций в связке «дочки-матери»!
Если же брать в целом, то внешнее кредитование-инвестирование, — вы сами убедились по приведенным процентам и направлениям использования, фактически целиком направлено на закрепление и усиление как непосредственно экспорта сырья и импорта готовых товаров, так и вспомогательной финансовой, транспортной, строительной и торговой инфраструктуры, обеспечивающей «вывозную» эксплуатацию казахстанской экономики.
И применительно к этой задаче объемы зарубежного инвестирования и кредитования – более чем полновесны. Внутренний же скудный банковский процесс это только подчеркивает.
В целом же деятельность Национального банка Казахстана – это операция прикрытия. Начиная со специально несуразно сформулированной цели в Конституционном законе и продолжая искусственно завышаемой банковской ставкой, якобы для борьбы с инфляцией. На самом деле, и завышение ключевой ставки, то есть искусственное повышение стоимости денег во внутренней экономике, и отсутствие кредитного фондирования банков второго уровня хотя бы по этой завышенной ставке, и «плавающий» курс национальной валюты – все это откровенно проинфляционная деятельность, осуществляемая ни кем иным, как Национальным Монетарным Регулятором.
Да, коррупция, отсутствие импортозамещения, низкая производительность труда и высокие издержки в казахстанской экономике тоже вносят свой вклад в инфляцию, но, если бы НБК решился разложить все составляющие роста цен по полочкам – непременно вышел бы на себя.
Хотя бы такой оборот: в отсутствие первого классического рычага монетарного регулирования — кредитного фондирования банков второго уровня, такой второй рычаг «экономикс», как резервные требования, работает фактически наоборот.
Национальный банк, активно привлекая средства БВУ на свои депозиты и не менее активно торгуя собственными высокодоходными нотами, ежегодно «печатает» для банков второго уровня от 300 и более миллиардов тенге «доходности». Причем эти деньги достаются БВУ не как кредитный ресурс, а просто как прибыль – компенсируя им отсутствие кредитования экономики.
И одновременно, перетекая от банков на рынок, эти напечатанные деньги тоже надувают инфляцию. Отдувается же за все масса казахстанских потребителей, вынужденных жить не в надуманных «коридорах инфляции», а при двузначном, из года в год, уровне роста цен. И вынужденных брать потребительские кредиты такой стоимости, которая вытягивает из их кошельков последнее.
Что же прикрывает вся такая банковская деятельность? То, про что ни в каком законе, ни в каких официальных документах прямым текстом не запишешь: фактический монетарный колониализм. Реально поставленная перед Национальным банком его внешними кураторами цель – не допустить производительного национального кредита, направленного на подлинное индустриально-инновационное развитие и избавление от сырьевой придаточности казахстанской экономики.
Впрочем, столь суровый вердикт мы отнюдь не адресуем руководителям Национального банка и финансового блока правительства. Вполне допускаем, что действуют они совершенно не злонамеренно, а просто добросовестно выполняя рекомендации МВФ. И при этом искренне не подозревают, что кроме классической «экономикс» имеется и не менее классический другой ее вариант – специально для колонизируемых экономик и периферийных компрадорских элит.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Осталось нам сказать в заключение, что та самая мировая турбулентность, с которой мы начали, — она имеет не циклический, а системный характер. Идет, если прямо сказать, системный распад давно, мощно и умно выстроенной глобальной схемы ресурсной и монетарной эксплуатации разного рода «периферийных» экономик, включая казахстанскую.
О причинах и последствиях такого глобального системного кризиса можно поговорить отдельно, но если еще года два-три назад, описывая схему внешней эксплуатации, мы могли только горько сетовать на нашу необратимую придаточность, то теперь появляются варианты самостоятельных, и с шансом на успех, действий. Чему проведенный нами анализ может поспособствовать.
Петр СВОИК, специально для «Ведомостей Казахстана»
Автор:
Экономические ведомости
