Вовлеченные граждане, наверное, слышали о крупнейшем животноводческом агрохолдинге в России — компании «Мираторг» братьев Александра и Виктора Линника. Это без преувеличения могущественная сеть, которая вбирает в себя десятки откормочных-площадок по всей центральной части РФ и мясокомбинаты с ежегодной мощностью переработки в 130 тысяч тонн мяса говядины.
Впрочем, не говядиной едины братья Линники. Их бизнес помимо КРС объединяет птицеводческие фермы и свинокомплексы. В год «Мираторг» перерабатывает до 100 тыс. тонн мяса бройлеров и 300 тыс. тонн свинины.
Для нас даже в масштабах страны это огромные цифры. Но есть одно «но».
Масштабы животноводческого гиганта «Мираторг», конечно, впечатляют. Однако следует понимать, что это, прежде всего вертикально интегрированная структура — могучий агрохолдинг, который пытается контролировать все и вся, буквально все производственные процессы и цепочки.
Начиная от импорта племенного КРС, воспроизводства и разведения крупного рогатого скота в племенных репродукторах, выращивания телят в товарных стадах, финишного откорма бычков на промышленных откормочных площадках, заканчивая забоем и переработкой на своих же мясокомбинатах.
Мало того, у «Мираторга» имеется даже своя сеть ресторанов быстрого питания. И это, действительно, говорит о полном замкнутом цикле производства.
Причем, такой основательный подход к делу в реальности дает очень быстрые результаты. Так как любая монополия, агрессивно ведущая себя на том или ином сегменте рынка, всегда приносит хорошую отдачу в краткосрочной перспективе.
Однако Казахстан избрал для себя несколько иной путь, особенно в сфере сельского хозяйства и животноводческой отрасли. Это путь максимального ухода, дистанцирования от монополии.
Сейчас у нас повсеместно все агрохолдинги потерпевшие в недавнем прошлом фиаско на рынке, перестраивают собственную модель управления и развития. Так происходит во всех зерносеющих регионах республики.
Более того, программа развития мясного животноводства до 2027 года, взятая на вооружение Минсельхозом тоже отвечает этим требованиям максимальной демонополизации.
У нас все достаточно дискретно: во главу угла поставлен малый бизнес в лице малых фермерских хозяйств, которые выращивают молодняк на пастбищах. В общей сложности, они могут владеть поголовьем в 100-200 голов. Отдельно стоят репродукторы по производству племенного крупного рогатого скота. Это средний бизнес. Иногда вместе с репродукторами аффиллированы откормочные площадки. Но иногда это бизнес совсем разных хозяев.
Наконец, отдельно работают мясокомбинаты, на которые сегодня активно привлекаются иностранные инвесторы. А это уже крупный бизнес: национальный либо иностранный, вкладывающий деньги в реконструкцию имеющихся или строительство новых мясокомбинатов.
Таким образом, наши риски в мясном животноводстве абсолютно диверсифицированы. К тому же, акцент сделан на малых фермеров, которые должны работать со скотом на начальной стадии. Это простые фермеры, которых уже в стране 20 тысяч, а должно стать порядка 100 тысяч через 10 лет.
Почему была выбрана именно такая безопасная стратегия с вовлечением большого числа участников? Да, конечно, риски нужно раскладывать по разным корзинам.
Но дело в том, что по-другому с мясной программой и нельзя.
Для того, чтобы бык-производитель «поработал» в товарном стаде, нужно 2-3 месяца из расчета один бык на 25 телок. Затем 9 месяцев беременности. Далее — около 10 месяцев выращивания теленка. А после — передача его на финишный откорм, который составляет порядка 6 месяцев. В итоге, уходит где-то 27 месяцев, прежде чем откормленный в среднем до 500 килограмм веса бычок даст мясо, то есть основной продукт.
А учитывая, что породное преобразование происходит обычно через 5 поколений (закрепляются все генны хорошего импортированного племенного быка), то конечный результат масштабных изменений в животноводстве должен подоспеть через 135 месяцев или где-то через 11 лет.
То есть, идя по плану, спустя этот промежуток времени, мы действительно сможем развить свое животноводство, подняв его до весьма приличного уровня, когда экспорт мяса станет ощутимой статьей дохода казахстанского бизнеса и республиканского бюджета.
Но вот незадача: если бы мы пошли по российскому образцу с мощной монополией, с одним большим мясным конгломератом, мы бы поставили огромные риски на карту.
Что будет через 11 лет с компанией, которая одна символизирует собой все животноводство целой страны? Не рассорятся ли ее владельцы, захотят ли их дети продолжать бизнес отцов-основателей, не доведут ли вороватые преемники корпорацию до банкротства и т.д.?
Да, на короткой дистанции взять и влить все деньги в одного «мясного короля» было бы заманчиво. Мы бы сразу увидели результаты в виде засилья монополии, которая отрегулировала бы все процессы.
Но если заглянуть в будущее, если подойти к делу стратегически, то мы бы получили колосс на глиняных ногах — «мясного короля», от благополучия которого зависело бы благополучие всей отрасли.
Но мы пошли другим более надежным и безопасным путем, уйдя от мощи одного-единственного магната и сосредоточившись на устойчивом развитии всего животноводства.
На фото — бычки Казахской Белоголовой на откорм-площадке «Казыбек би» в Северо-Казахстанской области.
Автор:
Фермерские ведомости
