«Ведомости Казахстана» исследуют экономику, торговлю, взаимные интересы и дипломатию Казахстана и Ирана, а также возможное влияние на конфликт остальных игроков.
Резкая эскалация конфликта между США и Ираном, возникшая в первые дни 2020 года, едва не поставила мир на грань большой войны на Ближнем Востоке. И хотя накал страстей на данный момент утих, совершенно очевидно, что новый раунд многолетнего противостояния Вашингтона и Тегерана вышел на следующий виток и лишь начинается.
Напряженность не может не повлиять на Казахстан, связанный с Ираном как в Каспийском регионе, так и в рамках ЕАЭС и ШОС.
И НЕ ДРУГ, И НЕ ВРАГ
Многосторонняя и сбалансированная политика Казахстана позволяет Нур-Султану состоять в партнерских отношениях с различными, часто находящихся в противостоянии между собой геополитическими центрами.
Являясь членом СНГ, ОДКБ, Евразийского Союза и ШОС, Казахстан, тем не менее, называет США своим стратегическим партнером, является одним из наиболее активных участников китайской инициативы «Один пояс – один путь», а также сотрудничает с Евросоюзом, ряд стран которого являются крупными инвесторами в экономику страны.
Что же касается Ирана, диалог между государствами вполне можно назвать дружественным и добрососедским, поскольку интересы двух государств в значительной степени совпадают как в политической плоскости, так и в вопросах регионального и экономического развития. В то же время, подлинно союзническим отношениям между двумя государствами препятствует как закрытость самого Ирана, так и введенные против этой страны санкции СБ ООН.
В силу этих обстоятельств объемы торгово-экономического сотрудничества между Казахстаном и Ираном ограничены. За последние пять лет объем двусторонней торговли снизился в 3 раза, и составил за 2018 год $516 млн.
По итогам 10 месяцев 2019 года торговля продолжила падение и составила $302,3 млн.
При этом сальдо двусторонней торговли является положительным для Казахстана.
Экспорт в Иран достиг $238,3 млн., а импорт – $64 млн. Казахстан продает Ирану ячмень, мясо крупного рогатого скота, баранину и козлятину, семена рапса и чечевицу.
Среди важных направлений сотрудничества необходимо отметить контракт на поставки Ирану 950 тонн уранового концентрата.
В свете выхода США из «ядерной сделки» и новых антииранских санкций сотрудничество с Ираном в атомной сфере может прекратиться. Собственно, это касается и многих других направлений торговли.
Так, учредитель группы компаний «Северное зерно» Евгений Карабанов отметил возникающие трудности в поставках Тегерану ячменя, поскольку «многие банки отказываются проводить транзакции, связанные с Ираном, именно где получатель – Иран, либо покупателем выступают иранские компании, тоже из-за боязни попасть под вторичные американские санкции».
В 2018 году иранцы закупили 1,8 млн. тонн ячменя при урожае 3 млн. тонн, что негативно сказывается на доходах казахстанских аграриев.
Начало действия соглашения о свободной торговле между Ираном и ЕАЭС, между тем, открывает значительные возможности для расширения торговли между Нур-Султаном и Тегераном. По оценке аналитического доклада Валдайского клуба «Международный транспортный коридор «Север — Юг» и сценарии трансрегиональной интеграции», в результате соглашения о Зоне свободной торговли с Ираном ВВП Казахстана вырастет на $500 млн.
Инвестиционное сотрудничество между двумя странами также незначительно. Объем прямых инвестиций из Ирана в Казахстан на 1 июля 2019 составил $10 млн. Тем не менее, Иран участвует в строительстве предприятий в Казахстане. Примером могут служить мясоперерабатывающий комплекс в Алматинской области и кирпичный завод в Туркестанской области.
ОКНО К МОРЯМ
Малый вес Ирана в экономике и внешней торговле Казахстана невозможно сравнить со стратегической и геоэкономической важностью этого государства для Нур-Султана.
Обе страны участвуют в таких мультимодальных и многосторонних проектах, как «Один пояс – один путь» (ОПОП) и Международный транспортный коридор «Север-Юг» (NSTC).
Государственный бюджет Казахстана вложил значительные средства в сооружение 900-километрового железнодорожного коридора на маршруте «Север-Юг», который проходит по линии «Узень — Болашак — Берекет — Горган», а также с помощью участка «Жезказган – Бейнеу» соединил эту ветку с железными дорогами, ведущими к казахстанско-китайской границе.
Хотя это не единственная железная дорога, которая связывает Казахстан и Иран, именно она позиционируется как часть NSTC.
В 2016 году был запущен первый пробный контейнерный поезд по маршруту «Китай – Казахстан – Туркменистан – Иран» общей протяженностью около 10 тыс. км. Но магистраль работает лишь на 10 % мощности, поскольку ее продолжения в Иране нет.
Как ожидает правительство Казахстана, полная загрузка железной дороги, состоится в 2021 году, когда будет достроена дорога «Мешхед-Захедан», которая призвана связать страны Средней Азии с побережьем Индийского океана, о запуске ее иранская сторона заявила в декабре 2019 года.
В свою очередь, вместе с Индией Иран сооружает железную дорогу от порта Чабахар до Мешхеда и пограничной с Афганистаном деревней Серахс.
К тому же, согласно договоренностям между Ираном и Китаем по реализации ОПОП «Поднебесная» намерена вложить $120 млрд. в модернизацию транспортной и производственной инфраструктуры.
Не дожидаясь запуска современных железных дорог, Иран бесплатно выделил Нур-Султану землю под строительство терминалов в портах Чабахар, Бандар-Аббас и Амирабад.
Это позволит Казахстану заключить свопы на нефть с Ираном. Кроме того, благодаря участию в проекте «Север-Юг» Омана, где строится Трансаравийская железная дорога, центральноазиатский регион получает выход и на рынки Аравийского полуострова.
Безусловно, в случае возникновения военного противостояния между США и Ираном или тотальных санкций, обрушивающих персидскую экономику, на всех планах выхода Казахстана к Индийскому океану можно будет поставить жирный крест, а все вложения в транспортную инфраструктуру пропадут.
КАСПИЙСКИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ
В качестве государств каспийского региона Иран и Казахстан связаны множеством взаимных интересов, зависимостей и противоречий. С одной стороны, их объединяет общее стремление к созданию на Каспии пространства мира, процветания и стабильности, формированию развитой транспортно-промышленной инфраструктуры, защите природных богатств Каспийского моря, развитию гуманитарных, культурных и туристических связей.
С другой – прагматические интересы Нур-Султана в некоторых отраслях вступают в противоречие с политикой Ирана, в значительной мере обусловленной конфликтом с США.
В частности, напряжение создает соглашение Нур-Султана и Вашингтона об обеспечении коммерческого железнодорожного транзита специального груза через территорию Республики Казахстан в связи с участием Соединенных Штатов Америки в усилиях по стабилизации и восстановлению Исламской Республики Афганистан, в которое включены порты Актау и Курык.
Крайне преждевременно говорить о том, что в случае американо-иранской войны они становятся законной мишенью для иранских вооруженных сил.
Тем не менее, Каспийская конвенция прямо запрещает присутствие внерегиональных войск в акватории моря, что уже вызывало недовольство РФ и Ирана. Теперь же Тегеран на вполне законных основаниях может потребовать от Нур-Султана гарантий неиспользования территории Казахстана против Ирана, что поставит казахстанскую дипломатию на шпагат.
Позиция Ирана будет поддержана Россией и Китаем, сталкивающихся с геополитическим прессингом США, в том числе в Каспийском регионе и Центральной Азии. А поскольку градус напряжения нарастает, Иран вполне способен обусловить вопрос ратификации «конституции Каспия» расторжением договора Казахстана с США.
Казахстан же не только называет Соединенные Штаты стратегическим партнером, но и имеет значительные экономические интересы в отношениях с этой страной. Так, поступления от нефтегазовых проектов Тенгиза превысили $143 млрд., Карачаганака — $34,8 млрд., Кашагана $700 млн.
Еще один, более сложный узел противоречий – Транскаспийский газопровод, строительство которого поддерживают Запад и Китай, выразивший в августе прошлого года готовность принять участие в его реализации, а резко против выступают Иран и Россия.
И если в спокойном геополитическом поле проект мог бы быть реализован силами прикаспийских государств, любое напряжение и демонстрация Нур-Султаном заинтересованности в южном маршруте транспортировки газа поставит его и партнеров по Каспийской конвенции по разные стороны баррикад.
С КЕМ ДРУЖИТЬ, ВСЕ ГАДАЯ
Если мы посмотрим на карту, то сразу же увидим, что американо-иранское военное противостояние вовлекает в конфликт не только Ближний Восток, но и все огромное пространство от Сирии до Афганистана и от Ормузского пролива до берегов Каспийского моря. А именно на Каспии находятся основные нефтедобывающие мощности Казахстана, которые оказываются под угрозой.
Но проблема не только в этом. Даже если Каспийское море не станет ареной военных действий, на близость которых пока ничто не указывает, для внешней политики Казахстана наступают тяжелые времена.
Иранский кризис вовлекает Нур-Султан в геополитический клубок, все больше запутывающийся на Ближнем Востоке. Ставки в игре крайне высоки. С одной стороны – сохранение Вашингтоном статуса мирового лидера и сохранение контроля на Ближнем Востоке, с другой – защита Китаем и Россией своих жизненных интересов и безопасности в Евразии.
Иран же, как гарант Астанинского процесса урегулирования в Сирии, является одним из государств, наиболее успешно борющихся с терроризмом. Именно иранские военные силы вместе с армией САР практически разгромили террористические группировки «на земле».
Несложно догадаться, что война в Иране приведет на Каспий и в Афганистан полчища террористов.
Как отмечал секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев в декабре минувшего года: «основные усилия игиловцы сосредотачивают на закреплении своего присутствия на севере Афганистана, где уже имеется свыше двух тысяч боевиков, для противодействия талибам и подготовки плацдарма для вторжения в регион Центральной Азии через Таджикистан и Туркменистан».
Речь, конечно, не идет о вторжении армии и полноценных боевых действиях, но спящие ячейки могут атаковать критическую инфраструктуру стран региона и усилить агитацию на территории Казахстана.
При этом нельзя исключать, что их усилия не пропадут даром. По данным экс-руководителя Центра исследования проблем религий акимата Нур-Султана Бауржана Нуркенова, лишь в столице под воздействием идеологов деструктивных религиозных течений находится более 70 тыс. человек.
А по официальным сообщениям, с момента начала войны на Ближнем Востоке в Сирию и Ирак уехали около 800 граждан Казахстана.
В последние недели появилась информация, что США готовят новую Стратегию для Центральной Азии, которая должна быть презентована во время встречи в формате «5+1».
Вполне возможно, что в нее войдет уже применяющаяся идея репатриации воевавших в Сирии и Ираке боевиков из Центральной Азии, 600 из которых «адаптированы» в Казахстане.
Также в документе скорее всего будет уделено значительное внимание снижению влияния России и Китая в ЦА, а также новые элементы противостояния с Ираном в центральноазиатском регионе.
Для Нур-Султана, связанного обязательствами в рамках ОДКБ и ШОС и стратегическим партнерством с США, необходима выработка такой внешнеполитической линии, которая не приведет к конфликту ни с одной из сторон, одновременно обеспечив защиту национальных интересов и безопасности страны.
Как говорится, своя рубашка ближе к телу, потому основным приоритетом должны стать меры, не позволяющие боевым действиям и терроризму перекинуться на территорию Казахстана.
Что же касается многостороннего характера казахстанской дипломатии, в данной ситуации он, скорее, сыграет на руку Казахстану, имеющему позитивный опыт посредничества в иранском вопросе и доверительные отношения со всеми противостоящими сторонами.
Ольга СУХАРЕВСКАЯ
Автор:
Международные ведомости