Новая индустриализация Казахстана: между неизбежностью и неосуществимостью
Поговорим о возрождении индустриальной основы экономики Казахстана – возможно ли такое хотя бы в принципе? Заводов и фабрик давно нет, «красных директоров» благополучно вывели, инженерный потенциал разъехался-рассосался, рабочий – тем более. Менталитет – и тот у нас теперь совсем другой. Главное же – оставшиеся от советской индустриализации развалины – по ним ведь не война прошла, а нормальные рыночные реформы, с чего бы вдруг рынку давать задний ход?
Между тем, назад хода, действительно, нет, но и вперед теперь придется идти совершенно по-новому.
ФИИР, КОТОРОГО НЕ БЫЛО
Референдум по поправкам Конституции подвел черту под политическим прошлым Казахстана. А вот насчет унаследованной от этого прошлого экономики – пока большой вопрос.
С одной стороны, экспортно-сырьевая экономическая модель явно уже выдыхается – платежный баланс и, соответственно, курс национальной валюты, как и наполнение бюджета, все более и более поддерживаются за счет усиленного расходования средств Национального фонда. Это происходит еще с 2013 года, который объективно и стал переходным рубежом, — не только для Казахстана, но для всего постсоветского пространства.
До этого, — прямо по урокам и выводам из мирового кризиса 2007-2008 годов, у нас началось ФИИР – форсированное индустриально-инновационное развитие. Заметим – за счет собственных финансовых и организационных ресурсов правительства, без особой оглядки на иностранных инвесторов.
Параллельно – и по тем же урокам, был создан Таможенный и начал готовиться Евразийский экономический союз. В ответ – киевский Майдан, как попытка вырвать Украину из ЕАЭС, встречный ответ – Крым и т.д., санкции и контрсанкции, перевод мировых цен на нефть под планку ниже 30 долларов за баррель, ответная девальвация рубля – все эти события 2013-2014 годов и отозвались в Казахстане программой «Нурлы жол» суть которой – «распечатывание» Национального фонда с переводом из накопительного в расходный режим.
Далее, весной 2014 года, План Нации «Сто шагов», в центре которого – опять все та же индустриализация, но теперь уже за счет привлечения в Казахстан транснациональных компаний во все сферы, от аграрной до туристической. Плюс – превращение РФЦА – Регионального финансового центра «Астана» в денежный хаб мирового масштаба.
Что стало со всеми такими планами мы сейчас покажем на цифрах, а если коротко – ничего не получилось. Судите сами.
Не будем вспоминать экономику советского Казахстана, в которой доля промышленного производства в валовом продукте доходила до 80 процентов, причем нефтяной, горнорудный, угольный и металлургический секторы, при всей их развитости, составляли примерно четверть от всей промышленности, представленной тогда еще и машиностроением, химией, текстильным, швейным, пищевым и другими секторами.
Плюс сельское хозяйство, продукция которого устойчиво давала четверть от всего валового продукта, а в урожайные годы и до трети.
Сравним структуру экономики, сформировавшуюся уже по ходу «тучных лет», от которой и стартовала программа форсированной индустриализации. Берем итоги 2009 года – первого года первой пятилетки ФИИР: доля промышленности в ВВП – уже менее 33, в том числе горнодобывающей менее 20 %, обрабатывающей – чуть более 11 %. То есть промышленный потенциал уполовинился и даже более.
На месте сданных в металлолом и таким образом вывезенных в Китай заводов и фабрик возникли торговые и торгово-развлекательные центры, всевозможные базары и оптовки.
Индустриальное качество поменялось на сервильное, доля услуг в ВВП стала больше половины – 52 %. В остающейся же промышленности пропорция резко сместилась от переработки к добыче сырья на экспорт. Доля сельского хозяйства упала до 4,5 %.
Теперь итоги последнего «предвоенного» 2021 года, он же третий год третьей пятилетки индустриализации: доля промышленности 29,6 %, в том числе горнодобывающей 13,9 %, обрабатывающей ровно столько же – 13,9 %, доля услуг 53,6 %, сельского хозяйства 5,1 %.
Просто неудачей такое не назовешь, здесь больше подходит определение «катастрофическая неудача». В самом деле, средства на финансирование трех пятилеток индустриализации потрачены громадные, даже при самой высокой коррупции хотя бы половина должна была быть вложена в дело и принести хоть какой-то эффект.
Организационные усилия правительства и акимов тоже налицо и тоже не должны были целиком уйти в песок.
Тем не менее бесстрастная статистика свидетельствует: все индустриализационные усилия тринадцати уже лет принесли единственный результат – еще большую деиндустриализацию. Разве что, на фоне общего падения доли промышленности, улучшилось соотношение горнодобывающей и перерабатывающей отраслей – их доли сравнялись.
ВНЕШНЯЯ МАТРИЦА
И такую провальную неудачу никак нельзя списать только на коррумпированность и некомпетентность всех сменившихся за это время составов правительства, — они, несомненно, старались. Причины неосуществимости перевода экспортно-сырьевого качества экономики Казахстана в индустриальное, будь то за счет внутреннего или внешнего ресурса, имеют системный, причем извне продиктованный характер.
Это плавающий курс тенге при принципиальном невмешательстве правительства в «свободно складывающийся» внешний платежный баланс Казахстана, это вывоз экспортируемого сырья по промежуточным трансферным ценам, с невозвратом в Казахстан существенной части валютной выручки, это совершенно мизерный объем производственного кредитования в самом Казахстане, при совершенно удушающей стоимости таких кредитов и это ставка на иностранное инвестирование и внешние заимствования.
Если же отвлечься от цифр, показывающих деиндустриализацию экономики и перевод ее в сервильное качество, а посмотреть на фактическую картину, то это так: экономика Казахстана стала плоской – в ней практически нет цепочек переделов с добавленной стоимостью, тем более меж-страновых, и она вся сведена к добыче сырья на экспорт и импорту промышленных и потребительских товаров.
Так, вопреки попыткам правительства создавать что-то такое индустриальное внутри страны, сложилось далеко не случайно. Схема включения Казахстана в мировой рынок жестко детерминирована: в стране должно производиться только то, что необходимо внешним рынкам, и в стране не должно производиться ничего из того, что можно поставить с рынков внешних.
ЧЕРТА ПОД ПРОШЛЫМ
И вот, спустя три десятилетия с момента, когда эта схема начала формироваться, и спустя полтора десятилетия с момента начала ее «расползания», в том числе благодаря образованию Таможенного и Евразийского союзов, спустя месяцы после нашего «кантара» и февральской «спецоперации», мы может констатировать: черта под такой моделью уже подведена.
Но пока лишь в том смысле, что восстановления ее в том качестве, в каком она работала до начала санкционной войны уже не будет.
Как, впрочем, нет пока и той новой модели, в рамках которой возможно обратно-восстановительное движение экономики Казахстана – в сторону индустриализации.
Сейчас Россия, — а наша экономика в решающей степени на нее завязана, срочно ищет, во-первых, обходные способы сохранения и продолжения прежних экспортно-импортных потоков, межстрановых производственных и логистических цепочек. А во-вторых, и в основных, закладываются основы уже собственного планирования и инвестирования в создание такой самодостаточной российской экономики, которая могла бы существовать вне санкционного поля.
И этот процесс неизбежно затрагивает и Казахстан, — даже в случае полной неактивности с нашей стороны. К примеру, подписанные еще несколько лет назад главами государств-участников ЕАЭС планы создания к 2025 году общих рынков нефти, газа, ГСМ, электроэнергии и финансов, подстегиваемые теперь переводом экспорта российского газа в Европу за рубли, теперь будут только ускоряться.
А это, — хотя бы в силу нашего нефтяного экспорта в Европу через российские трубопроводы, железные дороги и портовые терминалы, неизбежно и кардинально перекраивает сами основы деятельности иностранных нефтедобытчиков в Казахстане.
Это – внешние факторы, а есть и внутренние, начиная с отмеченного нами использования Национального фонда в расходном режиме, без чего ни наполнение бюджета, ни удержания курса тенге от падения было бы невозможным.
Да и в целом ситуация заведена в тупик: вывоз доходов иностранными инвесторами и кредиторами достиг масштабов, перекрывающих поступление валюты от экспорта сырья, с учетом затрат на импорт. В результате платежный баланс Казахстана опустился в системный минус, выхода из которого – нет. Правда, в первом квартале этого года, благодаря взлету цен на энергоресурсы, сальдо текущего счета платежного баланса опять переместилось в плюсовую зону, но это как взбадривание организма благодаря лихорадке – надолго не хватит.
Итак, с одной стороны, как мы уже сказали, продолжения у такой модели нет. Но, с другой стороны, эта та модель, на которой сейчас держится вся экономика Казахстана, вместе с социальной и политической сферами, модель хотя и исчерпанная, но вполне еще живучая, а другой модели или хотя бы ее контуров в наличии нет.
МОСТИК В БУДУЩЕЕ
При всей парадоксальности, ситуация именно такова: новая индустриализация Казахстана зависла между неизбежностью и неосуществимостью…
Расшифровываем. Коль скоро глобализация расходится по швам макрорегионов, содержанием следующих года-двух, потом пяти — десяти лет для макрорегиона Евразии неизбежно становится обеспечение самодостаточности по всем главным аспектам глобальной конкурентоспособности – космос, оборона, авиа-судо-локомотивостроение, электроника, интернет и так далее.
Удастся ли все это выстроить действительно мирового качества, и все ли – это вопрос отдельный. Но именно таков сейчас очередной исторический вызов для той же РФ и она, в принципе, может с ним справится.
Из чего вовсе не следует, что в этот процесс будут вовлечены и постсоветские суверены. Заметим, что в результате «суверенного» встраивания в мировой рынок каждой отдельной части бывшего СССР, именно РФ стала бенефициаром сохранившихся отношений со всеми бывшими республиками, — только у нее положительные торговые, финансовые и демографические балансы.
И еще заметим, что Россия, еще с начала нулевых лет начавшая подспудный, а потом все более открытый процесс восстановления экономического, политического и информационного суверенитета, никого из бывших «братских республик», включая даже Беларусь, в компанию не взяла. Все без исключения стратегические проекты реализуются на территории самой РФ, кооперация с соседями если и происходит, то не по ключевым направлениям. И пока не видно оснований, по которым Россия стала бы менять такую свою «сосредоточенность».
Да, стратегически важные проекты реализуются и за пределами РФ – АЭС в Узбекистане, например, и предложение о строительстве атомной электростанции у нас. Но и это подтверждает сказанное: через такие объекты не Россия «завязывает» свои ключевые объекты на соседей, а соседей – на себя.
Слов нет, Балхашская АЭС была бы крайне полезна самому Казахстану, а после ее ввода, вот увидите, обязательно встанет мега-проект переброски части стока Оби до соединения с Сырдарьей и Амударьей, заодно с состыковкой, допустим, с каналом «Иртыш-Караганда». Это было бы супер-выгодно и Казахстану, и Узбекистану, заодно заложило бы основу действительно новой индустриализации, как промышленной, так и сельскохозяйственной, но …
Все это, наверняка, войдет в повестку пары следующих десятилетий, однако не ради процветания Казахстана или Узбекистана, а в силу стратегического видения своего интереса Евразийским центром. Для Казахстана же перспектива стать не ресурсной периферией, а неотъемлемой частью такого центра одновременно и неизбежна и … неосуществима.
Однако между этими неизбежностями и неосуществимостями все же есть реальный мостик, причем выстроить его и пройти по нему способны только мы сами.
Мостик этот в осознании, а после осознания – в соответствующих действиях, тех реалий, которые наступят после того, как военный конфликт на Украине и в целом гибридная война на Европейско-Евразийском континенте закончатся неким новым миропорядком. А они, уже сейчас понятно, таковы:
Новая индустриализация возможна не на китайском, не на европейском направлениях, а только в направлении общего Евразийского рынка. Причем для ее реализации необходимо стать полностью своим на этом общем Евразийском пространстве, включая политическую, культурную, информационную и идейно-мировоззренческую составляющие.
До этого, впрочем, еще далеко, начиная с самой России, которая и сама, зачищая прилегающие к ней пространства от чужого присутствия и влияния, не выдвинула пока никакой позитивной объединяющей идеи. И выдвинет ли – неизвестно.
Тем более мы в Казахстане не готовы даже начинать обдумывать ту мысль, что примат «национальной независимости», понимаемый как отказ от интеграции, есть первая гарантия нашей много-векторной придаточности и дальнейшего выхолащивания индустриального качества.
Тем не менее, время идет быстро, а в последние месяцы – так и головокружительно быстро. Поэтому в сочетании неизбежности и неосуществимости акцент все более смещается к первой части этого парадокса.
Петр СВОИК, специально для «Ведомостей Казахстана»
Автор:
Региональные ведомости