Вангую, что один из кандидатов в президенты, «эксперт в области сельского хозяйства», не станет шибко заморачиваться и, скорее всего, возьмет на вооружение предвыборную программу, основанную на отмененной госпрограмме Минсельхоза, по которой это ведомство жило с конца 2016 и до начала 2018 года. Программа оказалась проваленной сразу по нескольким ключевым причинам.
Во-первых, сама идея, изначально заложенная в ней, была крайне сомнительна: помогать через финансирование со стороны государства личным подсобным хозяйствам становиться сельхозкооперативами и вести профессиональный бизнес. Как вышло и об этом предупреждали действительно сведущие эксперты, ЛПХ – это очень плохой объект для вложения государственных инвестиций, потому что они по природе своей чужды ведению организованного сельскохозяйственного бизнеса с компетентными сотрудниками, нормами прибыли, высокой производительностью, объемами и т.д.
Справедливо утверждение, что не все рождаются бизнесменами, маркетологами и продавцами от Бога. И к личным подворьям оно относится как нельзя кстати. Однако это простая, на первый взгляд, аксиома была напрочь проигнорирована и на финансовую поддержку ЛПХ влили солидную сумму бюджетных инвестиций.
Здесь впору заметить, что не мешало бы поднять конкретные цифры этих вливаний и тех из них, что оказались эффективными, потому что, имеется чрезвычайно серьезное «во-вторых».
Во-вторых, так как держатели личных подсобных хозяйств априори не являлись бизнесменами, они позволили себе, мягко скажем, нецелевое расходование государственной помощи. И на поверку оказалось, что загнали себя в финансовую кабалу, взяв кредит, но не использовав его по назначению. Или, использовав, но так как рынка ЛПХ не существует самого по себе, а объемов выработки и продаж в подсобных хозяйствах катастрофически не хватает для сколько-нибудь вменяемой генерации наличных денег, бизнес просто не пошел. В результате, большинство сельхозкооперативов мы получили в лучшем случае на бумаге.
Предполагаю, что «кандидат» не только вытащит из пыльного чулана неработающую программу, которую, насколько я слышал, он сам же и написал, но и вряд ли что-то принципиально в ней изменит. Возможно, он ограничится лишь тем, что поменяет в ней «шапку» и вперед – начнет продавать не слишком взыскательной аудитории.
Для того чтобы не попадаться на старые трюки нужно обладать критическим мышлением или формировать его, знакомясь с исследованиями, которые давно уже проведены до нас в разных странах мира. Например, любимая нашим правительством консалтинговая компания с мировым именем «МакКинзи» в своем портфолио обладает уймой подобных исследований.
Она даже вывела такое понятие как «Принцип оптимальной фрагментации». Он означает, что инновационный прогресс быстрее всего происходит в обществе с некой оптимальной промежуточной степенью фрагментации – и избыточная консолидация, и избыточная раздробленность для него вредны.
Это как раз про наши ЛПХ – почему в эту нишу можно вкачать хоть все деньги Нацфонда, но в результате ты все равно получишь дряхлеющую инфраструктуру, нижайшую производительность труда в сельском хозяйстве и узкоограниченное влияние на локальный местный рынок при гигантских усилиях государства по защите внутреннего рынка от иностранных производителей. Собственно, это ответ на вопрос: почему преодолей мы даже чисто свои специфические «тормоза» в этом сегменте, мы все равно бы столкнулись с тем, во что давно уперлись фанатично трудолюбивые немцы и японцы
Так, «МакКинзи» сделало анализ немецкой пивоваренной «местечковой» промышленности и японской сферы производства продуктов питания, особенно молока, которая отдана на откуп микрохозяйствам, приведшим эту отрасль в плачевное состояние.
«МакКинзи» пишет:
«В Германии делают превосходное пиво. Между тем, производительность немецкой пивной отрасли составляет лишь 43 % от производительности пивной отрасли США. Но немецкая металлообрабатывающая и сталелитейная отрасли своим американским аналогам не уступают. Поскольку немцы, очевидно, прекрасно знают, как эффективно организовать работу промышленности, почему они не применяют свои знания в пивоварении.
Как выясняется, немецкая пивоваренная отрасль хронически страдает от мелкомасштабного производства. В Германии работают тысячи крохотных пивных компаний, защищенных от необходимости конкурировать друг с другом в силу того, что каждый пивной завод практически обладает местной монополией. Кроме того, они защищены и от необходимости конкурировать с импортной продукцией. В Соединенных Штатах существует 67 крупных пивных заводов, производящих 23 миллиона литров пива ежегодно. Продукция всех немецких пивоварен, которых примерно тысяча, составляет лишь половину этого объема. Получается, что средний американский пивной завод производит в 31 раз больше пива, чем средний немецкий.
Личная привязанность немцев к своим местным маркам находит поддержку у правительства, которое на законодательном уровне осложняет работу иностранных производителей пива, желающих конкурировать на германском рынке.
Немецкая мыловаренная промышленность и производство бытовой электроники страдают от той же неэффективности. Компании в этих секторах работают в условиях отсутствия конкуренции как друг с другом, так и с иностранными компаниями и поэтому не имеют стимулов осваивать передовой международный опыт. Когда вы в последний раз покупали импортный телевизор, сделанный в Германии?
Однако эти недостатки совершенно несвойственны металлообрабатывающей и сталелитейной отраслям немецкой экономики, в которых национальные гиганты вынуждены соревноваться и между собой, и на международном рынке, и поэтому им поневоле приходится соответствовать мировым стандартам».
Другим примером из исследований «МакКинзи» стала пищевая промышленность Японии.
«В соотношении с американской пищевой промышленностью эффективность японской составляет жалких 32 %. В Японии 67 тысяч пищевых компаний, а в Соединенных Штатах, где живет вдвое больше людей – только 21 тысяча. Средняя американская пищевая компания в шесть раз крупнее, чем средняя японская.
Японцы – фанатики свежих продуктов. На упаковке молока в американском супермаркете вы найдете только одну дату – истечения срока годности. В Японии же надпись на молочной упаковке включает три даты: не только истечения срока годности, но также изготовления и доставки в супермаркет. Производство молока в этой стране всегда начинается в первую минуту после полуночи – для того, чтобы партия, которую завтра утром отправят в магазины, была помечена сегодняшним числом. Если бы упаковка сошла с конвейера в 23:59, на ней нужно было бы проставить вчерашнюю дату, и назавтра ни один японский покупатель не стал бы ее брать.
В результате японские пищевые компании функционируют как локальные монополии. Производитель молока, базирующийся в северной Японии, не имеет шансов конкурировать на рынках юга страны, потому что день-два, уходящие на доставку продукции, стали бы смертельным приговором в глазах покупателей. В такой ситуации японские компании остаются закрытыми как для внутренней, так и для внешней конкуренции и поэтому не осваивают передовых технологий мирового пищевого производства.
Отчасти следствием той же ситуации являются чрезвычайно высокие цены на продовольствие: самая лучшая говядина в Японии стоит 200 долларов за фунт (менее полкило), куриное мясо – 25».
Как видим, в мире уже прекрасно осведомлены о мелкотоварном производстве, истину о котором нам пытаются открыть и скормить с умным видом. Потому что производство должно быть пусть и малое, зато профессиональное и кооперироваться не с такими же «малышами», а со средними компаниями, а через них – с крупными собственниками. Так и работает товорооборот и круговорот денег – между мелкими, средними и крупными компаниями.
А все остальное – валится из рук хоть у японцев, хоть у немцев. И даже не способно запуститься в наших реалиях.
Автор:
Экономические ведомости
