Почему даже Всемирный банк не захотел финансировать наш «мясной проект», почему уже поздно, и как выйти из создавшегося тупика
Поговорим снова о сельском хозяйстве, а оттолкнемся от введенного впервые за всю нашу историю Чрезвычайного Положения. Что бы дальше ни случилось, отныне глобальный мир, конкретно наш Казахстан и каждая семья в отдельности, будут делить хронологию на «до ЧП» и после. А потому и проблемы казахстанского сельского хозяйства надо рассматривать, извлекать уроки и делать выводы, именно на фоне чрезвычайного положения.
МАЛАЯ ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ
Подчеркнем, что ЧП двойное: случившееся впервые в нашей истории объявление карантина, что само по себе есть стресс для населения и сложное испытание для властей, совпало с улетом курса тенге с привычных уже было 380 до 430. С пугающей своей неопределенностью дальнейшей перспективой. Девальвация нам не впервой, но такая накладка тоже добавляет жути. Тем более, что есть и третья составляющая, напрягающая своими масштабами и загадочностью причин более всего – это буквально глобальный масштаб всех надвигающихся на нас неприятностей.
Есть разные версии происхождения коронавируса, и разные токования проекции собственно медицинской части на экономические и геополитические последствия. Можно говорить о полной адекватности связи между заразой и принимаемых против ее распространения мерах, можно – о совершенной несопоставимости ущерба здоровью некоторой части населения и ущерба всей мировой экономике.
Одно несомненно: специально ли это организовано, или уж так получилось, но происходящее слишком уж напоминает, точнее – предваряет, в уменьшено-тренировочном масштабе, то, что серьезные экономисты и политики все дружнее определяют, как глобальный финансовый кризис.
Обратимся к истории Великой депрессии, разразившейся в 1929 году в США: тогда миллионы и миллионы людей остались без работы и даже без жилья, многие погибали просто от голода. Депрессия всего капиталистического мира перекинулась на Европу и продлилась вплоть до Второй мировой, которую во многом и подготовила.
Но ведь никто американские заводы и фабрики не бомбил, рабочих и инженеров не расстреливал, поля танками не утюжил – гигантский производственный потенциал стоял целехоньким. Единственное, что разрушилось – платежные отношения.
И лишь потому, что банки, через которые деньги от производителей циркулировали к покупателям и обратно, одновременно играли и в спекулятивные бумажки на фондовой бирже. Крах которой обрушил и всю реальную экономику.
Тогда президент Рузвельт жестко разделил банки на работающие в реальном и «инвестиционном» (читай – бумажном) циклах, и вообще применял во-многом похожие на сталинские методы. Но с тех пор все забылось и теперь уже глобальная банковская система, обеспечивающая и реальную мировую экономику, опять по макушку в финансовых спекуляциях, из которых обратного хода уже нет.
И что же сотворил сегодня коронавирус, независимо от того, адекватно ли это собственно медицинской составляющей, или тысячекратно преувеличенно? Будь коронавирус хоть причиной, хоть поводом, но по всему миру организована Малая Великая депрессия – притормаживание наиболее важных производительных центров и частичное блокирование товарных и людских потоков в наиболее крупных центрах потребления.
Эдакая прививка перед мировым финансовым кризисом, от надвигающихся действительно опасных испытаний не защищающая, но позволяющая их прочувствовать в редуцированном масштабе, потренироваться на уровне государства, общества в целом и в отдельном человеческом масштабе.
Ни одно другое событие, таких глобальных «тренировочных» последствий вызвать не смогло. А коронавирус генеральную репетицию глобального кризиса уже организовал. В управляемом, будем надеяться, по времени и масштабу режиме. Потому что не исключено, что это не профилактика кризиса, а непосредственное его начало.
АГРОПРОМ НА БАНКОВСКОМ КАРАНТИНЕ
Так вот, о проблемах «сельхозки» — тут ведь тоже буквально перелом, чисто казахстанского внутреннего масштаба, но тоже заставляющий извлекать уроки и делать выводы.
Сменилось не просто руководство Министерства сельского хозяйства, — идет поиск новых направлений и механизмов субсидирования. Да, есть опасность в очередной раз просто все переделить, — в многолетнем приоритете было мясное животноводство, станет, допустим, молочное. Разумеется, дело не должно стоять, и аппарат должен работать, но стоит чуть отойти в сторону и посмотреть по-крупному.
А по-крупному получается … мизерно. Общий объем поддержки отрасли животноводства в 2019 году составил 115,6 млрд тенге, – это из ответа на депутатский запрос за подписью премьера Аскара Мамина.
Заглянем в статистику: объем продукции животноводства за 2019 год — 2306,4 млрд тенге, итого поддержка оказана на … 5 % от произведенной продукции. Считай, можно и не заметить.
Смотрим отчетность далее: банковские кредиты по отрасли «сельское хозяйство» на февраль этого года: 243,4 млрд тенге, а это примерно 4,5 % от предполагаемого объема сельхозпродукции на начавшийся год. Еще незаметнее.
И самое главное: инвестиции в основной капитал. Не секрет ведь, что сельчане перебиваются субсидиями и займами для получения хотя бы оборотных средств, а сколько удается вкладывать в укрепление и развитие производства?
За весь 2019 год по всему сельскому, лесному и рыбному хозяйству это 501,6 млрд тенге, то есть обновление и расширение профинансировано на 9,6 % от выпуска продукции. Да будь на полях и фермах все самое новенькое и самое высокопроизводительное, менее чем десятипроцентного инвестирования все равно было бы категорически недостаточно. А в наших условиях – считай, что и нет вложений.
То есть, если шокированных горожан еще только посадили на карантин, то агропроизводители сидят на финансовой изоляции давно, надежно и привычно.
Сделаем здесь зарубочку и анализируем дальше. Из того же ответа на запрос узнаем о новом подходе к государственной поддержке АПК: попавшие в разряд неэффективных субсидии (откорм бычков, яйцо) отменены, средства переброшены на импортозависимые (молоко, мясо птицы) позиции. Короче, приоритеты переходят от «откормочников» к «молочникам». Кто бы спорил, — им тоже надо, а на всех пятипроцентную господдержку все равно не размажешь.
Но вот вторая зарубочка – девальвация. Допустим, субсидия на закуп породистого молодняка теперь уже не для откорма, а для молочных ферм существенно повышена, но – в уже сильно подешевевших тенге, — а то ли еще дальше будет? И вообще: большая часть субсидирования – это на закуп из-за границы, оттуда приобретается масса всего, от сельхозтехники и посадочного материала до удобрений и вакцин. И здесь, сколько ни выбивай Минсельхоз ресурсов для господдержки у правительства, все равно ему не успеть за «уплывающим» курсом тенге.
Сразу предупредим: то, что мы собираемся сказать насчет решения проблемы финансирования агропрома, в Казахстане еще не озвучивалось, и к самому только осознанию неизбежности столь радикального поворота тоже еще предстоит привыкать. И здесь в самый раз непредвзято разобрать как раз неудачу «мясного прорыва».
БЫЛО ВСЕ, НО НЕ СТАЛО НИЧЕГО
В самом деле, а почему обещания «Мясного союза» вывести Казахстан на экспорт сначала 60 тысяч тонн качественной говядины, а к нынешнему времени – уже и на 180 тысяч тонн, завершились как-то уж слишком близко к фарсу?
Да, как раз к смене руководства Минсельхоза скот массово пошел на экспорт, прямо в живом виде, прямо в соседний Узбекистан и прямо через ту Туркестанскую область, акимом которой стал бывший вице-премьер – экс-министр сельского хозяйства.
Оставим в стороне критические разоблачения, посмотрим на суть – ведь, действительно, в самом долговременном распоряжении того «проектного офиса» был самого высокого уровня политический, административный и финансовый ресурс. Почему же не сработало?
Помимо прочего, в работающем на «Мясной союз» Минсельхозе того времени была пресс-служба, со вкусом повествующая о ходе дела и обещающая перспективы, — и ведь не выдумывали и не обманывали!
Помню репортажи о системе крупных откормочных площадок, молодняк для которых должны были готовить фермерские хозяйства – симпатичен был энтузиазм, выглядело же вполне реалистично, да оно так и было.
Вот аргументация той поры. В Казахстане сравнительно дешевые затраты на производство из расчета на килограмм живого веса. Так, в малых фермерских хозяйствах тратят всего 0,7 доллара на килограмм веса выращиваемого бычка. Даже на Украине этот показатель выше — $1,1. В таких животноводческих державах, как Аргентина, Австралия и Бразилия, затраты на производство говядины равны — $1,5, $1,6 и $2 на кг соответственно. Канадские и американские фермеры тратят $2,3 и $3,5 на килограмм подрастающей «говядины». Тогда как самыми дорогими в этом сегменте странами являются Россия — $3,7 и Китай — $3,8.
Что касается откормочных площадок, то тут Казахстан и Россия находятся рядом в достаточно комфортном сегменте: наши $1,43 против $1,59 у россиян. Между тем, владельцы откормочных площадок в США, Бразилии, Аргентине, Канаде и Австралии тратят от $2 до $3 на килограмм живого веса откармливаемого бычка. Ну и самый дорогой откорм в $3,3 на кг живого веса экспертами зафиксирован в Китае.
Опять же, цена говядины на внутреннем казахстанском рынке тоже весьма низкая по сравнению с большинством стран-производителей говядины — $5,1 за килограмм. У нас ниже цена, чем в Аргентине и Австралии, Канаде, США, странах Евросоюза и даже в Китае. В этих местах стоимость килограмма говядины варьируется от $5,2 до $8,5 в КНР.
Нас опережает лишь Бразилия с ее масштабами производства и заполненностью внутреннего рынка — $4,2 и, как ни странно — Россия с $4 за кг.
Впрочем, последний случай объясняется тем, что россияне практически не имеют диверсифицированного производства говядины: оно у них вертикально интегрировано, а во главе стоят крупные откормочные площадки, которые и удешевляют все производственные издержки и процессы.
По овцам мы тоже являемся одной из самых конкурентоспособных стран мира — $1,4 затрат на кг живого веса. Рядом с нами — Новая Зеландия с их $1,5 на килограмм и способностью завалить бараниной среднего класса различные рынки сбыта.
У Австралии показатель выше — $2,3 на кг, но эта страна в основном специализируется на выращивании ягнятины высшего класса.
Ну, а европейские страны, такие как Ирландия, Испания и Франция выращивают своих овец из расчета $3,5-$5 затрат на килограмм. Внутренние цены, тоже соответствующие: в Испании – самая дорогая баранина и ягнятина по всей Европе – $6 и $7,8 за килограмм против наших $3 за кг.
По пастбищам мы занимаем пятое место в мире, уступая лишь Китаю, Австралии, США и Бразилии. Однако официально из 188 млн га пастбищ используется лишь 58 млн га. Хотя и эта цифра просто умопомрачительная.
Для сравнения: уступающая нам Канада со своими 15 млн га пастбищных угодий выращивает 80 кг говядины на гектар, Уругвай — на 14 млн га забирает 45 кг мяса с одного гектара, а Новая Зеландия, обладая лишь 11 млн га, добывает более 60 кг мяса на один гектар. А потому наш результат — менее 5 кг на гектар иначе как низкой производительностью труда и неиспользованием даже «официальных» гектаров пастбищ не объяснишь.
ВСЕМИРНЫЙ БАНК И ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ САЛЬДО КАЗАХСТАНА
И если уж мы взялись говорить об этом, был еще план подключения к мясному прорыву Всемирного банка, прорабатывался кредит, ни много, ни мало на 500 млн долларов, выгодный по длительности и по стоимости. Почему же все пролетело мимо? Так ли уж надо было это и реализаторам программы, и самому Всемирному банку?
(От редакции: Тот же Всемирный банк уже к концу 2018 года перестал проявлять активность в этом вопросе – возможно, увидев то, что все красиво изложено на бумаге, а на практике преследует совершенно иные цели. Последний «интерес» Всемирного банка по этому проекту зафиксирован осенью 2019 года и то, как нам кажется, это было связано с угрозой потери государственных субсидий казахстанскими откормплощадками, которые они так и так будут терять, и попыткой хоть как-то сделать хорошую мину при плохой игре: показать, что некие иностранцы в костюмах и с хорошими лицами заинтересованы рассмотреть к тому моменту уже де-факто умерший проект).
Пожалуй, к этим вопросам стоит вернуться отдельно.Сейчас же скажем о финансовой составляющей. А именно – в способность страны развивать свое сельское хозяйство за свои, а не за чужие деньги.
Сказать о ситуации с деньгами, причем в масштабах всего Казахстана, следует сразу по двум причинам. Во-первых, потому что платежные дела Казахстана, — и даже еще до коронавируса и падения нефтяных цен – драматичны, мягко говоря. Во-вторых, потому что весь этот драматизм, включая и вытекающую из него дальнейшую девальвацию, прежде всего бьет по сельскохозяйственной отрасли, и по производству, и по потреблению.
И, значит, Минсельхозу в любом случае предстоитвыступить в правительстве за новый курс в создании национального кредита и национальных инвестиций. Для впечатления читателей вот расклад по недавно опубликованному платежному балансу Казахстана за 2019 год. Все цифры – оттуда:
Приход валюты в страну сложился за счет экспорта товаров – $57,4 млрд, экспорта услуг – $7,7 млрд, вознаграждения от активов Национального фонда – $1,2 млрд и текущих трансфертов на $0,3 млрд. Таким образом, всего поступило в страну – $66,6 млрд.
К сожалению, расход валюты превысил ее доходную часть. Мы потратили на импорт товаров: $37,9 млрд, импортировали услуги на $11,2 млрд. Наконец, баланс доходов от иностранного инвестирования и кредитования«съел» $23 млрд. Таким образом, Казахстан потратил $72,1 млрд.
Соответственно, мы ушли «в минус» — $5,5 млрд.
Что здесь самое важное? Самое важное – счет текущих операций по прошлому году, составивший 5,5 миллиардов долларов с минусом. Которые, конечно, были компенсированы — обратным движением финансов и капиталов, то есть расходованием валютных резервов и еще большим усугублением зависимости от иностранных инвестиций и кредитов.
В итоге мы имеем такой расклад: от зарубежного хранения запасов Национального фонда Казахстан получил $1,2 млрд дохода, а вот сальдо от того, что инвестируем мы и инвестируют в нас, составило потрясающие 23 млрд долларов. Представьте, вся работающая на экспорт нефтяная и металлургическая промышленность, а также и немножко сельское хозяйство, заработали за прошлый год для страны валюты на 57,4 млрд долларов, а чуть ли ни треть этой выручки была выведена обратно элементарно на обслуживание набранного внешнего долга и выплату доходов иностранным инвесторам.
Это – цена отсутствия в стране собственного кредита и национальных инвестиций, и пока так будет продолжаться, село останется без обустройства и развития.
Петр СВОИК
Автор:
Фермерские ведомости
