В головах казахстанских монетаристов нет «равновесного курса», есть только – постоянное сползание вниз по наклонной
Куда улетит тенге? Что на что менять? В чем хранить? И что дальше будет???!!! Интернет по этому поводу бьется в истерике, народ тоже реально волнуется, мечется между советами-предсказаниями всех, кого в панике готов принимать за экспертов.
Президент выступил, объяснил, заверил насчет резервов, где-то успокоил.
Но как успокоиться, если в обменниках уже по 430, да к тому же и нету!
И кому, точно, нет уже никакой веры, так это Национальному банку.
Половина политиков и экспертов клянут Нацбанк за то, что он пытался удерживать курс и настаивают на полном его освобождении. Другая половина клянет за политику плавающего курса.
Куда крестьянину податься?
ДЕБЕТ-КРЕДИТ
Давайте считать определяющую курс тенге арифметику.
Прошлый год мы закончили с приходом в страну валюты от экспорта товаров на $57 млрд и расходами на товарный импорт – $38 млрд, итого плюс 19 млрд долларов. В бюджет этого года заложен экспорт $55 млрд и импорт $34 млрд, то есть по обоим параметрам не вверх, а вниз, сальдо же плюс $21 млрд, если удастся поприжать импорт.
С чем это сравнить?
Если с тем же экспортом-импортом, то результаты прошлого года сильно хуже, чем … десять лет назад: в 2010 году экспорт товаров дал $60 млрд, импорт вывел $31 млрд, сальдо плюс 29 млрд долларов.
Сравним теперь с общим сальдо текущего счета внешнего платежного баланса Казахстана.
Две тысячи десятый год мы закончили с сальдо плюс 1,4 млрд долларов, а в 2011 получилось даже плюс $10,2 млрд – из-за высоких цен на нефть. А вот 2019 принес (точнее – унес) уже минус 5,5 млрд долларов, — при неплохой в общем-то нефтяной цене (по году 66 долларов за баррель).
ПОЧЕМУ ИЗ ПЛЮСОВ В МИНУСЫ?
Да хотя бы потому, что десять лет назад внешний долг Казахстана дорос только до $120 млрд, а теперь вышел на рубежи 160 млрд (157,8 млрд по последней отчетности на 3 кв. 2019 года).
Как это влияет на платежный баланс? Тот самый, влияющий на курс тенге. А вот как:
платежи по обслуживанию и погашению внешнего долга в 2010 году забрали из валютного баланса 25,4 млрд долларов, — сравните с 29 млрд плюсового торгового сальдо. То есть, уже тогда такого типа внешне ориентированная экономика почти осуществила мечту иностранных инвесторов и кредиторов – отдача от внешнего финансирования (спасибо Национальному банку!) стала сравнима с доходами от вывоза собственно природных ресурсов.
СКОЛЬКО СТОИТ ВНЕШНИЙ ДОЛГ
Теперь смотрим на организованную нашими монетаристами современность:
за первые три квартала 2019 года обслуживание внешнего долга обошлось платежному балансу Казахстана в $27,2 млрд, это мы взяли из той отчетной таблицы Нацбанка, которая посвящена прошлым достижениям.
А также имеется и посвященная будущему, называется «График платежей по обслуживанию внешнего долга, имеющийся по состоянию на 1 октября 2019 года». Там так: 4 кв. 2019 года – 8,4 млрд, за весь 2020 год (там разбивка по кварталам, мы просуммировали) – 19,5 млрд, и за первые три квартала 2021 года – 14,5 млрд. Дальше нет. В смысле – нет графика, а не обслуживания.
Как видим, стоимость обслуживания внешнего долга особо не возросла, и знаете почему? Потому что последние годы и этот источник внешнего финансирования стал пересыхать, долг уже не растет, а снижается. Еще с 2016 года, когда было $163,3 млрд.
Но и набранного объема долгового изъятия валюты из экономики Казахстана уже достаточно, чтобы обнулять и переводить в минусы любые достижения наших (впрочем, они — не наши) сырьевых экспортеров.
А есть ведь еще вывоз доходов иностранными инвесторами, который тоже не сильно отстает от притока следующих порций иностранных инвестиций.
НАСЧЕТ РЕЗЕРВОВ
Президент в экстренном обращении успокоил: у государства более 90 млрд долларов резервов, чтобы поддерживать стабильность. Да, на начало года в ЗВР Национального банка и запасах Нацфонда в сумме было даже больше — $91,1 млрд, а вот по итогам февраля стало уже менее девяносто – $89,9 млрд. И вообще, Национальный фонд из накопительного давно уже переведен в расходный режим, — в конце 2014 года, когда Майдан, Крым, ДНР и ЛНР, санкции и девальвация пустили кризисную волну, было даже $105,4 млрд. С тех пор хорошо, если валютные резервы хотя бы не сильно расходуются.
Например, 2019 год мы начинали с $88,8 млрд, а в январе 2018 было $90,7.
Опять-таки, вымывающий из страны валюту внешний долг в два раза больше накопленного резерва.
Итак, какой курс нам светит, если его действительно отпустить в «свободное» плавание?
КУРСОВОЙ ЛИКБЕЗ
Чтобы трезво судить о перспективе, надо уяснить, что от стоимости нефти тенге не зависит совершенно: наша нефть продается не в Казахстане, не в национальной валюте, да и нефть не наша. На курс тенге давит платежный баланс, который, да, тем дефицитнее, чем ниже стоимость нефти.
Еще надо понимать, что «свободные» торги на местном валютном рынке – они сугубо «понизительные», причем без ограничений, вплоть до бесконечности. Дело в том, что экспортеры, — продавцы валюты, и финансово, и политически на порядок сильнее, нежели покупатели долларов – импортеры. А такое естественное для иных рынков ограничение, как удорожание импорта, наших сырьевых экспортеров, — которые сами и потребляют основную часть всего импортируемого, не волнует. Они как покупали иностранное на иностранную валюту, так и покупают, независимо от курса местных денег. Зато им чем ниже курс, тем меньше затраты в стране пребывания и тем больше экспортной выручки можно оставлять за рубежом.
Единственное имеющее экономическую, так сказать, подоплеку ограничение – это понимание, что нельзя слишком уж быстро обеднять аборигенов. Улучшать вывозной бизнес через девальвацию целесообразнее умеренными порциями.
И еще надо понимать, что сам тезис о «невмешательстве» государства в «свободный» курс тенге – он ложный. Да, Национальный банк может и не вмешиваться, но обменные операции на валютном рынке постоянно, и в решающих объемах, осуществляет именно государство, через свои органы. Это и валютные затраты в рамках местных и республиканского бюджетов, и участие квазигоссектора в огромной массе прямых и обратных валютных операций, и операции с ценными бумагами.
Наконец, Минфин регулярно как конвертирует в валюту собираемые в тенге поступления в Национальный фонд от экспортеров, так и, наоборот, конвертирует транши в бюджет из Национального фонда.
Собери все такие операции в ту или иную проводимую государством курсовую политику, — никакой частный сектор, никакие валютные спекуляции ничего против этого не сделали бы.
А коль скоро это так, то «невмешательство» Нацбанка (как и Минфина) в «свободно» складывающийся «рыночный» курс тенге на деле означает свободу нашим финансовым «игрокам» делать малый-средний бизнес на небольших «плаваниях» курса, особенно если чуть-чуть владеть инсайдом насчет обменной перспективы, например, на следующей неделе. А сверх этого частного гешефта курс национальной валюты определяется не экономическими, а политическими ориентирами, главным из которых является курс рубля.
Так, сейчас напугавший всех улет тенге под 430 повторяет падение рубля, что как бы что-то объясняет и потому немножко успокаивает.
КРУГИ ПО ВОДЕ
Но тут надо иметь ввиду, что Россия ввязалась (скорее – сама инициировала) в нефтяную ценовую войну, будучи хорошо к ней готовой. Бюджет у нее сбалансирован на 40 долларах за баррель, тогда как у нас на этот год заложено 55 долларов. У нее текущий счет платежного баланса с крупным профицитом, тогда как нам прошлогодние минус 5,5 млрд долларов грозятся превратиться в … не хочется и прогнозировать.
То есть, для нас самое неприятное на ближайшую и дальнейшую перспективу это ни то, что тенге придется падать за рублем, а то, что … падать придется самостоятельно. Ведь если валюты в платежном балансе объективно не хватает, и все более по-крупному, то как на это должны реагировать правоверные монетаристы-рыночники? Понижением валютного курса, других вариантов в учебниках не приведено, да и на практике их нет.
Вернее, есть, конечно, это варианты такой государственной политики, которая перестает быть образцово индифферентной по отношению к «свободно складывающемуся» платежному балансу, праву экспортеров торговать где-то там и возвращать лишь часть валютной выручки, и вообще переход к действительно новому экономическому курсу.
Может быть, именно это и имел в виду президент Токаев, устанавливая для правительства срок 15 мая для программы глубоких, возможно, радикальных, реформ, может быть – что-то другое, это еще предстоит понять.
Но одно надо понимать уже сегодня: игра на понижение курса тенге – губительна!
Сообщу еще одну истину, не всем известную: никакого «сбалансированного» курса, «недооцененной» или «переоцененной» стоимости национальной валюты – не существует. Курс тенге 50 к доллару, или 500, или 5 тысяч – совершенно одно и тоже.
Работает не арифметическая номинация местной валюты, а ее сдвижка, — изменение относительно стоимости той валюты, в которой осуществляются внешнеэкономические операции. Причем работает эта сдвижка лишь на то время, в течение которого она сказывается на внешнеэкономических расчетах.
Пока расходуются складские товарные запасы и заключаются новые контракты, пересматриваются инвестиционные и кредитные соглашения. Это как круги по воде от брошенного камня – сначала сильный всплеск, но чем больше проходит времени, тем круги шире, но меньше, пока не исчезают вовсе.
Для нас же можно сказать, что любая курсовая сдвижка дает ощутимый эффект на несколько месяцев, а через полгода уже не важно, сколько нулей в новой стоимости – пора делать новый девальвационный сдвиг.
И если в платежном балансе не затягиваемая дыра – так до бесконечности. Точнее, пока не только экономика, но и власть в такой «девальвируемой» стране не будет стабилизирована.
ОСТАНОВИТЬ ДЕВАЛЬВАТОРОВ!
Напомню, что тенге, копируя догоняющим образом курсовые сдвижки рубля, неизменно придерживался соотношения один к пяти. Никакого сакрального смысла именно в таком арифметическом масштабе не было – важна была неизменность масштаба. Но в догоняющей девальвации 2015 года произошло небывалое: тенге не только восстановил соотношение 1:5, но и отполз далее – до 1:6. А это – тревожный звоночек!
И если какие-то рыночные ухари утверждают, что «оптимальнее» отползти до, например, семи к рублю, — их желательно успокоить любыми методами!
И вообще, главная на сегодня задача – нейтрализовать опасный сдвиг в головах некоторых вольных экспертов, пропагандирующих отпуск тенге в «свободное» плавание, якобы в поисках «равновесного» курса. Равновесия на этой наклонной плоскости не существует, в его поисках можно сползать до упора.
Но самое опасное, это не всякая девальвационная хрень в Фейсбуке, который, вот уж действительно, государство не контролирует. Главное – найти способ вразумления ответственных за курс тенге государственных лиц, тоже падких на решение проблем через девальвацию. Что с такими деятелями и «рецептами» сможет сделать президент Токаев, — не знаю. Но хорошо бы, чтобы и на них распространились условия Чрезвычайного положения.
Петр СВОИК
Автор:
Экономические ведомости
