Как «материальная» элита Казахстана разучилась разговаривать с людьми
Уже не секрет, что второй президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев и его Ак Орда предложили стране совершенно новый формат власти и взаимодействия с обществом. Многие ошибочно воспринимают эту повестку как исключительно либеральную, основанную на заигрывании и потокании гражданскому обществу, широким слоям населения и части не вовлеченного в верхушечную коррупцию госаппарата.
Тем не менее, очень похоже, что новый глава государства просто более явственнее понимает характер сильной власти, особенно на нынешнем этапе развития.
Она должна быть, прежде всего, просвещенной и уметь решать возникающие вопросы точечно, если ее «просят», а не «требуют» у нее через митинги и массированное давление. Вот как раз это перестала уметь делать предыдущая власть, перестала слышать и идти навстречу, доводя ситуации, которые быть может вначале не стоили и выеденного яйца, до точки кипения и невозможности «отмотать все назад».
НЕВИДИМАЯ ДЕГРАДАЦИЯ
Одним из принципов выживания современных управляемых «суверенных демократий», особенно на постсоветском пространстве, являлось то, что их правители неохотно поддавались давлению «извне»: идущего из-за пределов их администраций, канцелярий и аппаратов – с улицы, от политических движений и профсоюзов, из предприятий, где началась забастовка, из СМИ и т.д.
Всю эту гражданскую активность обычно старались оперативно купировать и перевести в русло переговорного процесса, постепенно растащив на молекулы требования недовольных, заболтав и нейтрализовав накал противостояния, последствия которого могли бы стать непредсказуемыми.
В этом плане с точки зрения поддержания видимости стабильности прежняя Администрация президента действовала правильно, только она всегда забывала вторую часть невысказанного «золотого правила» для суверенных правителей постсовка. А именно: если ты не реагируешь и не уступаешь митингово-забастовочной активности и давлению со стороны гражданского фронта, то умей договариваться с потенциальными лидерами мнений, гражданскими активистами и шире – интеллектуальной элитой «тет-а-тет», полюбовно, по-хорошему, и чтобы было «не поздно».
Вот как раз с этим у прежнего руководства АП всегда были серьезные нерешаемые, почти системные проблемы.
Прежняя казахстанская власть вообще не хотела ни с кем договариваться и считаться внутри страны, априори слабее себя. «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится» — было главной программной установкой на тот момент действующей власти. А кто-то в это время полагал, что применяется сложный инструментарий управления страной, который используют сплошь умные люди с высокими духовными ценностями.
Проблема заключалась еще и в том, что сформировавшаяся казахстанская элита никогда не была интеллектуальной элитой, со всеми бедами, которые отсюда вытекают. То есть, любые сложные и многоуровневые системы, информационная политика, идеологические установки и программы развития, не говоря уже о духовных культурных ценностях – это всегда проходило мимо современной казахстанской власти, тех людей которые ее наполняли и олицетворяли.
Те лица, которые попали в нашу элиту и волею случая ее смонтировали, были и остаются, прежде всего, поборниками сугубо материальных ценностей в ущерб всем другим. Для них, для их родственников и детей, круга приближенных, которым они передают свои привычки и навыки, служа объектом для подражания, является в порядке вещей восхищаться дорогими «игрушками»: автомашинами, особняками, личными самолетами и яхтами, дорогими драгоценностями и женщинами, которых они могут купить. Но им не придет в голову восхищаться хорошо написанной книгой, мастерски снятым фильмом, на совесть сделанным произведением искусства, что приводит к более масштабным экономическим последствиям. К таким, что этот круг элиты начинает не понимать и относиться враждебно ко всем тем, кто занят в производстве в широком смысле этого слова.
К сожалению, побочным эффектом примитивной материальной заинтересованности отечественной элиты, стало то, что за годы независимости Казахстан практически лишился собственного производства, пережил тотальную деиндустриализацию и откатился в сфере обрабатывающей промышленности так далеко, что правительство вынуждено было денно и нощно решать вопрос привлечения иностранного капитала в целые сектора перерабатывающей промышленности. Чтобы только иностранный бизнес помимо денег, привнес в Казахстан технологии и специалистов, которые смогли бы эти технологии «приземлять» на нашу экономику.
В этой связи Казахстан стал примером страны, которая утратила уже имевшиеся у нее технологии и целые заводы (например, в сфере того же сельхозмашиностроения), лишилась специалистов, которые могли были передавать необходимые знания следующему поколению, а затем начала на невыгодных для себя условиях искать за рубежом практически идентичные технологии и их носителей. Однако теперь мы должны заплатить за это гораздо большую цену, потому что девиз казахстанской элиты все эти годы был незамысловатым: «Зачем нам собственное производство, когда мы можем все купить за рубежом!».
Параллельно с этим наша элита утратила и такую важную особенность любой жизнеспособной авторитарной власти, как умение договариваться «тет-а-тет» с представителями гражданского общества, что называется, на дальних подступах, а не когда уже грянул гром и нужно действовать в режиме аврала.
«МАТЕРИАЛИСТЫ» И НОВОЕ ВРЕМЯ
Правящая «материальная элита» предпочитала не замечать интеллектуальную часть казахстанского общества. Возможно, потому что она все это время жила и вращалась в своей выдуманной вселенной. Однако, как нам кажется, мы имеем дело с более хроническими процессами, когда вместо финансирования научных институтов, мозговых центров, написания злободневных книг и монографий, производства социально значимых телепередач и художественных фильмов, те же элитарии спускали деньги на зарубежную недвижимость и отдых, круизы и ночные клубы, алкоголь и девочек.
Между тем, когда правящая в стране элита разговаривает на равных с носителями неких гражданских ценностей, это как ни странно приводит к тому, что решение большинства вопросов люди начинают видеть ни в митингах и жестких столкновениях с властью, а в возможности попасть на прием к ее высокопоставленным представителям, который действительно возможен, а не как фикция существует только на бумаге.
Парадоксально, но именно существование канала взаимодействия с властью, как и практики с нею успешно договариваться, приводит к полной атомизации любой митинговой активности, бесполезности существования каких-либо псевдо-оппозиционных, финансируемых из-за рубежа надстроек.
И правда, зачем все это нужно, когда с властью можно договориться напрямую.
Но даже эта, казалось бы, элементарная вещь, не могла прийти в головы управителей прежней элиты. Потому что «материальная элита» не может договариваться с элитой интеллектуальной. Говорить ее представителям, как правило не о чем, они в основном редко нравятся друг другу, к тому же первая смотрит на вторую как на иждивенцев, путающихся под ногами.
Во многом на «материальную» казахстанскую элиту наложил отпечаток ресурсный характер экономики Казахстана, сильно травмировав ее представителей. Достаточно привести такие цифры, что в один из кризисных 2016 годов, объем экспорта сырой нефти из Казахстана дал нашей экономики 57 % валютной выручки. И это при падении продаж и притом, что в нефтедобыче занято менее 1 % от всего населения Казахстана. А доля производства нефтепродуктов в ВВП страны (та самая глубокая переработка и производство товаров более высокого передела) снизилась с 2 % до 1,2 %.
То есть, понятно, что правящая элита, тем более парализованная исключительно материальными ценностями, осознавая эти цифры так и так будет смотреть на большинство граждан страны, как на вечно мельтешащих перед глазами и качающих права иждивенцев. Потому что казахстанская власть воспринимала себя, прежде всего, как получателя ренты, который уже по своему праву и усмотрению эту ренту распределяет среди подданых: сегодня, захочу – распределю, завтра – передумаю… Но, конечно, во избежание голодных бунтов плебса часть ренты исправно перечислялась вниз.
Разумеется, в этих условиях прежняя «материальная» элита Казахстана более не воспринимала общество: «о чем еще можно с ними договариваться, ведь мы и так даем им больше положенного?!». А тем временем социальная напряженность, в том числе порожденная несправедливым распределением богатств и полной закупоренностью власти, лишь множилась и ширилась. Тогда как такие социальные драмы и катаклизмы, как сгоревшие заживо четверо детей во времянке Астаны, лишь подливали масла в огонь народного недовольства.
Удивительно, но приход Касым-Жомарта Токаева на пост вначале и.о. президента, а затем и законно избранного президента страны, послужил спасительным кругом как для республики, так и для самой «материальной» элиты. Потому что Токаев и его окружение мигом начали восстанавливать тот критически пошатнувшийся баланс, который сотворили «материалисты».
Резкий отказ от строительства коррупционного проекта LRT в Астане, сворачивание бездарно проигранного властями алматинской общественности проекта горнолыжного курорта «Кок-Жайляу» — это лишь первые необходимые якоря для закрепления новой политики Ак Орды. Для тех, кто не понял, был послан еще один сигнал, что новая Ак Орда – это не прежняя Администрация президента и теперь там, где можно ситуация будет оздоравливаться, а не усугубляться исходя из вредности и тупости власть предержащих. Так, АП отменила глупую и причиняющую огромные неудобства для госслужащих практику сдачи смартфонов и мобильных телефонов в ячейки для хранения перед входом на работу.
Фоном идут постоянные встречи Касым-Жомарта Токаева «тет-а-тет» (то, что не любила и не умела делать предыдущая власть) с гражданскими активистами, представителями общественности, членами Национального совета общественного доверия.
«Материалисты» из уходящей элиты пока не понимают, что благодаря этим шагам новый президент Казахстана, хозяин Ак Орды Касым-Жомарт Токаев разряжает ситуацию в стране, пытается исправить то, что наделали до него, выстраивает другую конфигурацию власти, направленную не против общества, а ради использования его лучших интеллектуальных ресурсов, знания и трудолюбия ее представителей. Да, это плохо сочетается с ущербной ресурсной моделью экономики, но, поразительно то, что именно такой плавный переход поможет той же «материальной элите» не потерять больше, чем бы она потеряла, доведи она страну до точки кипения и невозврата.
Автор:
Исторические ведомости